— Как знать, быть может, и вам удастся его вызвать, если победа окажется не на моей стороне. Но я постараюсь сделать так, чтобы господин Яренко больше никого никогда не обманул.

— Это как же?

— Да очень просто! Постараюсь сделать так, чтобы он… не выжил.

— А, так вы его порешить хотите? — догадался Грушецкий.

— Именно. А то он ни мне, ни другим покоя не даст.

— В целом, дело хорошее. Да, так и надо. Я говорю, сам бы его вызвал, коли вы мне рассказали бы.

— Вот поэтому поединок должен быть смертельным. На иное соглашаться не будем. Давайте и об остальном условимся. Вам ведь придётся с секундантом господина Яренко общаться, знаете?

— Да-да, разумеется.

Секундант нашёлся, теперь осталось ему договориться с распорядителем Борова. Переговоры могли затянуться на несколько дней, а если окажется, что у нас с Яренко большая разница в рангах, поиски замены займут ещё какое-то время. Но я никуда и не торопился.

По крайней мере, я так думал до следующего утра, когда у ворот появилась почтовая машина, и почтальон вручил мне конверт. Внутри лежало уведомление о том, что великий князь Глинский во время объезда княжества собирается лично посетить моё поместье. И случится это уже совсем скоро, пятого ноября, то есть через четыре дня.

Теперь встал вопрос, что лучше: провести поединок до приезда Глинского или постараться, наоборот, затянуть время, чтобы великий князь не узнал о нашей ссоре с Яренко.

Даже в моё время многим правителям не нравилось, что их дворяне и бояре выясняют отношения в поединке, а сейчас, наверное, стало ещё хуже. Все ведь считают себя «цивилизованными», законы всякие установили. Хотя, по сути, всё равно тем же способами вопросы решают, что и триста, и пятьсот лет назад. Но лицемерия стало больше. А Яренко здесь ещё и «уважаемым человеком» считают. Как отреагирует Глинский, когда узнает, что я прикончил одного из старожилов, непонятно. И ведь ничего потом не докажешь, если великий князь решит на тебя всех собак спустить.

А с другой стороны, был риск, что Боров окажется человеком подлым и начнёт на меня напраслину возводить, чтобы поединка избежать и Глинскому мозги запудрить. Для дворянина это было бы позорно, однако в благородство моего оппонента я сомневался.

В общем, не знал я, как поступить.

После недолгих раздумий я решил отложить поединок и сразу же позвонил Грушецкому, чтобы тот не торопился договариваться с секундантом Борова. Вначале Пересвет Святозарович со свойственными ему прямодушием и недогадливостью сказал, что не может намеренно оттягивать сражение.

— Пересвет Святозарович, я в эти дни буду ужасно занят, — объяснил я. — Если какие-то вопросы возникнут, так и скажите. Никак не смогу. А когда освобожусь после пятого числа, тогда можно и подраться.

— Как же я мог забыть. Вы ж недавно здесь, и забот, поди, целый вагон, — вошёл в моё положение Грушецкий. — Я назначу поединок на шестое или седьмое число. В эти дни вы свободны?

— Лучше на седьмое. Благодарю.

Всё-таки трудно было иногда с этим Грушецким, не отличался он гибкостью ума. Но другого секунданта я всё равно не смог бы найти, приходилось работать с тем, кто есть.

А пока распорядители договаривались меж собой, я занялся, наконец, тем, чем собирался заняться уже три недели, но откладывал за неимением времени. Хотел понять, увеличат ли моё количество маны другие святилища, и сходить ещё раз к тому, у которого мы были с Игнатом, чтобы провести некоторое исследование. Мне никак не давал покоя вопрос, каким образом святилище одной из местных богинь позволило обрести связь с природной энергией.

Я спросил у Игната, есть ли поблизости другие святилища, и попросил отвести к ним.

— Есть святилища, — сказал управляющий. — Только Кетаэлу не понравится, если я расскажу вам, где они. Когда люди пришли сюда, они уничтожили все наши святилища и храмы, и теперь местным приходится совершать свои обряды тайно.

— И ты опасаешься, что я тоже уничтожу ваши места поклонения?

— В таких вопросах сложно доверять людям.

— Понимая. Но я даю слово, что уничтожать ничего не буду, — пообещал я. — Мне неважно, кому вы поклоняетесь. Я должен понять, почему святилище Дэморы мне дало силу, и будет ли подобный эффект от других.

— Я вам верю. Я сказал Кетаэлу, что вас Дэмора своим знаком отметила. Он этому сильно удивился. Но такова воля богов. Нам, смертным, остаётся лишь принять её.

— Совершенно верно. Уверен, произошло это не просто так, потому ты мне должен показать другие капища богов.

Игнат согласился, и в тот же день мы отправились в рощу у реки, где находилось тайное святилище Шэла — бога солнца, который в королевстве Изердэл считался верховным богом.

Среди плотного кустарника почти у самой воды лежал крупный камень с грубо вытесанными письменами и бородатым лицом в профиль. Игнат сказал, что камень перенесли из сожжённого святилища Шэла, которое люди осквернили лет пятьдесят назад, когда получили власть над этой землёй. Вокруг камня лежали свежие цветы и куски гниющего мяса, облепленные мухами и издающие ощутимый душок уже на подходе к священному месту эльфов.