Я не останавливался, не давал противнику передохнуть. И в какой-то момент он ошибся. Первый мой удар отбил, а второй пропустил, и тот пришёлся по запястью. Яренко вскрикнул, схватился за руку. А у меня реакция тоже была не черепашья. Я не дал ему опомниться и коротким, быстрым движением рубанул по голове.

Клинок вошёл в череп. Яренко качнулся и словно мешок с картошкой повалился на вытоптанную траву. Из рассечённого лба потекла красная жижа.

Я поднял саблю остриём вверх, давая понять, что поединок окончен. Секунданты быстро подошли и стали осматривать тело.

— Господин Яренко мёртв, — проговорил Грушецкий.

— Действительно. Убит, — с безразличным видом произнёс Сидоренко. — Господин Кривоносов победил. Тут всё понятно. Надо отвозить тело.

— Только его завернуть во что-то следовало бы. А то кровью весь салон запачкает.

— Как легко вы его это самое… зарубили, — с уважением посмотрел на меня Сидоренко. — Сила-то огромная! Первый раз такую вижу у столь молодого человека.

— Что правда, то правда, — согласился Грушецкий. — Я тоже немало удивлён. Глазом не успел моргнуть — а поединок уже всё. У вас есть какая-нибудь простыня или брезент, Борис Иванович?

— Так вон шофёры пусть займутся.

— А во что? У меня ведь ничего такого нет.

Сидоренко почесал затылок под шляпой:

— Это надо подумать. Простынь бы какую… В общем, я сейчас своего отправлю домой, пускай он простынь привезёт.

— Да, будьте так любезны, Борис Иванович.

Шофёр второго секунданта уехал, и мы с Сидоренко и Грушецким остались втроём возле трупа. От крови вся трава вокруг головы Борова сделалась красной, а его застывшие глаза жутко таращились в синее небо.

— У господина Яренко остался наследник? — спросил я.

— Да, у него есть сын, — ответил Сидоренко. — Остромир

— Господа, если у родственников господина Яренко возникнут претензии, хочу просить вас засвидетельствовать, что господин Яренко погиб в честном поединке.

— Разумеется, господин Кривоносов. Для чего же мы здесь собрались? Я готов засвидетельствовать всё произошедшее.

Я не знал, захочет ли Яренко-младший поквитаться за гибель своего папаши или нет. Мстить за дворянина, убитого на поединке, считалось дурным тоном, но многие всё равно мстили, пусть и тайно. Поэтому было важно понять, что Остромир думает на этот счёт. Если не успокоится, с ним тоже придётся драться, хотя даже это может не остановить вражду.

Воспользовавшись моментом, я пригласил обоих секундантов в гости, и во второй половине дня Сидоренко и Грушецкий приехали ко мне домой. За обедом мы обсудили случившееся, и я высказал идею, что неплохо было бы создать местное ополчение, чтобы защищать окрестные деревни и поля от банд и повстанцев, которые могут появиться здесь в будущем.

Заодно ещё раз рассказал про лесную шайку, которую мы уничтожили, и про её покровителя. Борис Иванович осудил действия Яренко, но мне показалось, новость его не удивила. Возможно, он и раньше знал, но молчал, не желая ссориться с соседями. Сидоренко был явно более проницательным, чем Грушецкий.

Когда гости уехали, мне опять пришлось выслушивать стенания сестры о том, как она боялась за меня. Анастасия тоже была дома, но она лишь усмехнулась, узнав о смерти Борова, и сказала:

— Я в тебе даже не сомневалась. Правильно сделал. Одним подонком меньше.

А стоило нам с Анастасией остаться вечером наедине, она схватила меня за руку и потащила в спальню. Не знаю, что на неё нашло, но её страстного порыва было не сдержать, да я и не собирался, и моя кровать ещё долго скрипела после того, как в комнате погас свет. Сквозь открытые окна наверняка весь двор слышал, чем мы занимались.

После обеда в квартире на Дубравной шесть, куда временно переехали супруга и дети помещика Яренко, зазвонил телефон. Остромир зашёл в отцовский кабинет и снял трубку.

— Алло, Остромир Яренко слушает.

— Алло, это Филипп, — послышался в динамике знакомый голос начальника охраны. — Вынужден с прискорбием сообщить, что ваш отец сегодня погиб в поединке с господином Кривоносовым.

Эти слова прозвучали кратко и как-то слишком буднично, словно речь шла о бытовых мелочах, а не о гибели родителя. Остромир сжал зубы от негодования. Отец убит — убит каким-то выскочкой, который появился невесть откуда и начал свои порядки наводить там, где его не просили.

Отец говорил, что Кривоносов необычайно силён, что у него большой перекос в сторону силы, а в мане недостаток, поэтому шанс победить есть. Все домашние надеялись, что отец убьёт недоноска… Не получилось.

Впрочем, трагический исход отец тоже предусмотрел и на этот случай написал руководство, как действовать дальше. Против Кривоносова нельзя было выступать в открытую. Во-первых, мстить за убитого в поединке дворянина считалось делом не слишком благородным, во-вторых, Кривоносов, по всей вероятности, имел серьёзные связи. Прежде всего, следовало известить воеводу, а Кривоносова убедить в отсутствии злых намерений. Так же было желательно узнать его получше, понять, что он за человек, какие силы за ним стоят, возможно, втереться в доверие. И исходя из обстоятельств действовать.