Майя схватила Лиану за руку, их пальцы сплелись, и в этот момент принцесса ощутила, как внутри нее лёд сомнений, покрывший сердце, дал первую трещину. Она смотрела на подругу, не в силах вымолвить ни слова. Всё, что смогла сделать, это сжать ее руку, чувствуя, как тепло близкого существа возвращает надежду. Усталость навалилась с новой силой. Глаза принцессы закрывались, голова медленно опустилась на подушку. Под тихий успокаивающий голос Майи она начала погружаться в сон.

– Спи, Лия, спи. Всё будет хорошо, – прошептала Майя, отодвигая прядь белых волос с бледного лица. – Ты справишься, а Лёнька всегда будет рядом.

Лиана медленно засыпала, ее дыхание стало ровным, а губы разомкнулись в едва заметной улыбке. Она уже не видела, как в дверях палаты возник Леонид. Он нерешительно замер. Взгляд перебегал с одной девушки на другую. Заметив, что Лиана очнулась, лицо попаданца озарилось радостью, а в глазах появился подозрительный блеск.

Майя подняла голову и встретила его взгляд. Она улыбнулась, осторожно приложив палец к губам, молча показывая, чтобы тот не шумел. Леонид кивнул, бесшумно подойдя к кровати Лианы. Его сердце переполняло тепло при виде лица, пусть осунувшегося и со шрамом, но живого. Он присел на край кровати, пальцы осторожно коснулись руки девушки, словно боялись ее разбудить. Он не отрывал взгляда от лица своей пары, и на губах появилась мягкая улыбка.

– Она будет в порядке, – тихо сказала Майя, глядя на Леонида. – Ты сделал всё, что мог. Теперь ей нужно только время и покой.

Леонид лишь кивнул, не в силах произнести ни слова. Он чувствовал, что все его тревоги, весь страх, который он носил внутри себя, наконец-то начали растворяться. Дыхание Лианы было спокойным, ее лицо – умиротворенным, и парень знал, что больше не отпустит ее, что бы ни случилось.

Любовь разит внезапно, словно дробь картечи,

Пронзает сердце, дух трепещет, рушится броня.

И вот лежишь в прострации, не думая о сече,

Без боя мир взял верх, невидимыми узами пленя.

Моя первая весна в академии воспринималась по-особенному. Снег нехотя таял, не успевая за отступающими морозами, а воздух был полон свежести, предвещающей природное перерождение. Нагретый на солнце ветер приносил аромат влажной земли, из которой уже местами пробивались первые зеленые ростки. Повсюду витала странная, почти волшебная энергия, как будто сама природа источала магию и пробуждала ее внутри всех вокруг. Казалось, всё вокруг оживает после долгой зимней спячки, и в этом процессе витало что-то вдохновляющее и волнующее. Всё чаще взгляд ловил парочки, державшиеся за руки или целовавшиеся в темных углах академии или парка. Казалось, атмосфера сама подталкивала к романтике: к тайным взглядам, к легким касаниям, к бесконечным прогулкам среди пробуждающейся природы.

После того как Лиана пришла в себя, наконец-то я смог расслабиться. Грудь больше не сдавливала тяжесть постоянного страха, и постепенно ко мне возвращалась позитивное восприятие окружения. Нужно было наверстывать то, что я пропустил в течение последнего месяца. В свободные от забот минуты я переписывал лекции. Благо Марк непостижимым для меня образом успевал и в поисках Лии участвовать, и в учебе не отставать. Но главное, я начал снова тренироваться с Элеррионом, возвращаясь к практике в магии крови. Все последние дни оборотень знакомил меня с клеточными сигналами. По его словам, истинные обладатели магии крови были способны усиливать или подавлять свои клеточные сигналы, ускоряя процессы собственного заживления или усиливая защитные механизмы организма. А мэтры магии могли воздействовать и на чужие сигналы.

Основным упражнением на магопрактике стало нанесение порезов на мое предплечье и попытки их исцелить, не прибегая к привычным тактильным методам. После третьего занятия я уже смахивал на законченного наркомана, сверкая многочисленными шрамами на обеих руках. Элеррион утверждал, что рубцы исчезнут после следующего обращения, а Майя прикалывалась, говоря, что наконец-то я выгляжу как истинный воин. Самое сложное в этой науке было услышать эти самые клеточные сигналы, шляющиеся по телу. Я глубоко дышал, закрывая глаза, и сосредотачивался на внутренних ощущениях. Постепенно я визуализировал, как в моём теле начинало пульсировать тепло, как клетки взаимодействовали между собой, стремясь к восстановлению. Очень сильно подозреваю, что речь шла о лейкоцитах или макрофагах, играющих главную роль в регенерации тканей. Оставалось только научиться управлять ими.

– Представь, что эти сигналы – маленькие светлячки, – сказал Элеррион, в очередной раз, вспарывая мне кожу. – Твоя задача заставить их сиять ярче, направить свет туда, где нужна их помощь.

Я глубоко вдохнул и мысленно направил свои визуализированные клетки к порезу. Сначала ничего не происходило, но потом, словно маленький жар вспыхнул на месте раны, и я почувствовал, как тепло расходится по рваным краям, останавливая кровь. Порез начал затягиваться медленно, но вполне заметно. Элеррион кивнул, видя мои успехи, и тут же рассек участок кожи неподалеку.

– Молодец, Леонид, – произнес он с легкой улыбкой. – Ты начинаешь понимать, как работает этот процесс. Это сложно, но следует отработать его до автоматизма. Пробуй снова!

Это было не очень приятно физически, но вдохновляло. Я чувствовал, как постепенно начинал овладевать новой способностью, и пусть результаты пока незначительные, но для меня это было как еще один шаг к управляемой магии.

Помимо лекций и тренировок, я оставшееся время проводил в палате Лианы, таская ей сладости из столовой и слушая ее слабый, но уверенный голос. Она постепенно набиралась сил. Ее голубые глаза снова сияли, наполняя меня надеждой. Процесс лечения исключал ношение маскирующего амулета, и я не мог не любоваться ее истинным обликом, хотя старался не смущать девушку. Белоснежные волосы, мягкими волнами спадавшие на плечи, казались сотканными из лунного света, а глаза, словно горное озеро, отражали эмоции: боль, надежду, внутреннюю силу. Девушка выглядела хрупкой, ее плечи казались уж слишком тонкими, а кожа – бледной, но во взгляде сиял дух, который невозможно сломить. Каждая улыбка, которую она дарила, выглядела, словно маленький подвиг, но этот свет был по-настоящему прекрасен. Объективности ради стоило заметить, что фигура Лианы, несмотря на худобу, оставалась вполне выпуклой в нужных местах, которые та не слишком то и скрывала.