Я наклонился к ней, сердце стучало так, что казалось, сейчас выскочит из груди. Мое лицо приблизилось к бледным губам, я почувствовал легкий холод. Я замер, сомневаясь в адекватности действий. Волчонок внутри меня заскулил, требуя, чтобы я продолжал. Но я не был уверен, не готов к очередному разочарованию:

«А вдруг ничего не произойдет? А вдруг это не поможет, или мы в очередной раз облажаемся?»

Волчонок упрямо толкал меня, подбадривал, уверял, что всё будет хорошо, что нужно верить в силу момента. Я закрыл глаза, наконец-то решившись. Мои губы коснулись ее сухих губ.

Это было как всплеск, как электрический разряд, пробежавший по всему телу, заставляя сердце биться быстрее. Волчонок внутри взревел от радости, словно это был тот самый момент, что он ждал все эти долгие недели. Лиана пошевелилась, тихо застонала, и на мгновение мне показалось, что она вот-вот откроет глаза. Но… этого не случилось. Она снова затихла, и я, отстранившись, почувствовал, как внутри что-то ломается. Словно свеча надежды, едва зажегшись, мгновенно погасла, оставив за собой лишь темноту.

«Сказка – ложь, да в ней намек, оборотням всем урок!» – подумал я, плюхаясь обратно на гостевой стул рядом с кроватью.

Я снова взял ее за руку и, чувствуя, как тепло постепенно возвращается ко мне через контакт, заснул. Это случилось в первый раз за долгое время, когда мне приснился наш родной лес, знакомый до последнего кустика. Я видел его точно таким, каким он был прежде: величественные деревья, тропинки, утопающие в зелени. Я ощущал запах хвои и свежести; слышал, как ветер шелестит в кронах; и, кажется, впервые за долгое время чувствовал себя тут спокойным. Из-за деревьев появилась она – белоснежная, хотя и сильно исхудавшая волчица. Ее глаза, полные благодарности, горели в сумраке. Она подошла ближе. Мой внутренний и внешний волк застыли, смотря на нее, и когда она лизнула наш нос, я почувствовал, как тепло заполняет душу. Это словно ответ на мой поцелуй, как обещание, что она вернется. Я чувствовал ее благодарность и обещание быть со мной, несмотря ни на что.

В тот момент я понял, что мы всё еще связаны. Даже если она сейчас в коме, даже если тело не может двигаться, ее душа была рядом со мной. Это наша связь! Связь, которую нельзя разорвать ни тьмой, ни страхом, ни болью. И понимал – я буду ждать столько, сколько потребуется. Ради нее, ради нас обоих. Потому что любовь, оказывается, это не просто слова или поступки. Это готовность быть рядом, даже когда всё кажется потерянным во тьме проблем, даже когда надежда практически гаснет. Я буду рядом с Лианой, пока она не вернется. И этот сон, эта благодарная волчица стали для меня знаком, что ее возвращение лишь вопрос времени.

***

Тусклый свет заходящего солнца пробивался сквозь щели тяжёлых штор палаты медицинского крыла академии, едва касаясь лица своей единственной пациентки. Воздух в комнате был пропитан запахом травяных настоев и лекарств, а из коридора доносилось едва слышное тиканье часов, отсчитывающих время. Плотные шторы, казалось, перенесли палату в некий уединенный мирок, скрыв от внешнего мира и от всех раздражителей, что существовали за ее пределами.

Лиана медленно приходила в себя, тело практически не слушалось, и каждый вдох давался с трудом. Голова гудела, словно сотни звуков одновременно пытались прорваться в ее сознание. Каждый удар сердца отзывался болезненным стуком в висках, а ноги и руки казались ватными. Она с трудом приоткрыла глаза, не сразу понимая, где находится. Взгляд скользнул по бежевым стенам, и воспоминания нахлынули внезапной волной: боль, отчаяние, страх, которые она испытывала в плену Касарра. Ее тело, словно заново переживало каждую пытку, каждый крик. Образ клетки, холодной и тесной, погружал в отчаяние, будто ее душили невидимые оковы, и это чувство накрывало, как гнетущий груз, тянущий в бездну.

Девушка рефлекторно прижала руку к шее, ощутив воспаленный, но уже затянувшийся след от ошейника. Восприятие, разгоряченное воспоминанием, было настолько сильным, что казалось, будто противооборотник всё еще там, душит ее, отбирает свободу и воздух. Лиана прикусила губу, стараясь побороть приступ паники. Волчица внутри успокоительно заурчала. Она спасена и должна быть сильной. Так постоянно говорил ее отец, это она сама себе внушала на протяжении всего времени, что провела в плену. Но здесь, в этой тихой стерильной комнате, ее сила казалась далеким миражом.

Лиана сжала веки, пытаясь изгнать мучительные образы, но они, словно настойчивые призраки, уходить не спешили. Пальцы принцессы дрожали, когда она прижала их к лицу, словно надеясь стереть болезненные воспоминания. Вдруг она почувствовала что-то иное. Теплый, почти нежный шепот внутри – ее внутренняя волчица вернулась после долгого молчания. Она была рядом, дышала вместе с ней, утешала хозяйку и твердила, что кошмар наконец-то закончился. Лиана снова коснулась шеи, убедившись, что вместо ошейника действительно лишь рубцы от ран. На лице появилась слабая улыбка. Волчица с ней, и ошейника больше нет. Словно маленькое чудо, словно свет в бесконечной тьме, что окутывала ее столько времени.

Образ клети, волк Леонида, который заходит внутрь, на мгновение вспыхнули в сознании. Она припомнила его силуэт, вспомнила, как он шагнул к ней, как она ощущала его запах и его силу. Яркий след взрыва на границе сознания. Лиана резко села, сердце тревожно участило свой ритм. Тонкая трубка капельницы, воткнутой в руку, натянулась, угрожая вывалиться. В голове активизировались колокола, вынудившие зашипеть сквозь стиснутые зубы от боли.

А что, если это было только видение?

Что, если Леонид погиб, спасая ее? Что, если она осталась одна, без пары?