Я буду до конца жизни благодарен Севе за то, что, пока я в отключке валялся в подвале, истощенный после создания портала, он, не мешкая, отнес Лиану в медицинское крыло к Элводиру. Собрат не позволил себе расслабиться, пока не убедился, что принцесса в надежных руках. Как только я благодаря помощи Драка смог отдышатся, мы потопали следом. Остатков сил хватило лишь на то, чтобы добраться до ее кровати и услышать заверение дока, что принцесса не умрет. Лишь тогда я позволил себе впервые за месяц немного расслабиться, осознав, что жизнь моей пары еще не окончена.

Гильдор и Элеррион больше часа выпытывали у нас с Севой, как именно мы появились в академии вместе с бессознательной Лианой на руках. Северрин, стоя в углу комнаты, посмотрел на меня и слегка покачал головой, давая ментально понять, что мы не должны выдавать всю правду. Благо мое тельце, растекшееся по гостевому креслу ректорского кабинета, не отвечало критериям полноценного допроса, и отдуваться пришлось другу. Он подробно поведал о том, что мы в облике волков нашли похитителя и порвали его, как тузик грелку. Собрат не стал уточнять подробности финала нашей вылазки, слухи о мощности взрыва уже через день расползлись по академии. Сказал лишь, что сам точно не помнит, как мы вернулись обратно. Мол, испытывая критический стресс, мы не заметили, как добежали с Лианой обратно. Это прозвучало достаточно убедительно, чтобы временно удовлетворить ректора и Элерриона, позволив нам получить необходимую передышку. Отоспавшись, подкрепившись и вымывшись, я тут же пробрался к Лиане в палату, не желая уходить от нее далеко.

Месяц изматывающих поисков изменил меня. Всё, что было веселым и легким, ушло. В каждом взгляде, в каждом моём движении теперь была только одна цель – дождаться пробуждения девушки, защитить ее, стать сильнее, чтобы подобного больше не повторилось. Мое лицо стало жестче, а внутренний мир – пустым, словно выжженный пламенем.

По словам Майи, я больше не улыбался. Оно и понятно. Мой смех и подколы исчезли вместе со здоровьем моей измученной пары, чей жалкий облик даже не напоминал об эффектной прежней внешности блондинки. Всё, что я мог делать, – сидеть рядом с ней, держать за руку и рассказывать о том, как сильно ее ждут.

Иногда мне казалось, что пара слышит меня. Я рассказывал ей о каждом прошедшем дне. Как продолжал ремонтировать старые трубы в подвале. Как чинил санузлы в северном крыле. Как однажды пришлось менять окна в одной из аудиторий после того, как группа студентов устроила поединок, хвастаясь управлением магией крови. Один из них, второкурсник, молодой орк по имени Гарк, который только недавно освоил основные техники магии крови, пытался впечатлить друзей и случайно потерял контроль. Он выпустил волну магии, которая вызвала резкий всплеск силы у его однокурсника, студента-оборотня. Тот, не справившись с превращением, принял форму волка прямо в аудитории и, впав в ярость, начал метаться, разбивая всё вокруг, включая окна и рамы. Потом пришлось долго убирать следы их «тренировки».

Мне казалось, что в таких разговорах я продолжаю держать Лию в курсе нашей жизни. Но чаще всего я просто молчал, чувствуя, как тяжёлая атмосфера палаты давит на меня. В такие моменты я пытался делиться с ней своей кровью, надеясь, что моя энергия, основа моей жизни поможет ей быстрее очнуться. ДраКоша, наблюдая за моими отчаянными попытками, даже предложил усилить магическую связь между нами, используя его силу в качестве проводника. Он считал, что, возможно, ее организм откликнется на мою энергию, если мы используем его помощь. Но это тоже не сработало, и каждый раз после этих попыток я чувствовал себя истощенным и еще более беспомощным.

Котоящер, как истинный фамильяр, не давал мне впадать в уныние. Он часто приходил ко мне, когда я сидел у кровати Лианы, и мне порою казалось, что малыш понимал мою боль лучше, чем кто-либо другой. Его энергетическое присутствие было физически ощутимым, когда он мягко касался моего разума, иногда успокаивая, а иногда и подталкивая к действию.

Элводир и Элеррион периодически выгоняли меня из палаты. Не со зла. Элводир делал это под предлогом проведения медицинских процедур. Элеррион же хотел, чтобы я, наконец, сходил в столовую и поел или же посетил важную лекцию. Оборотень не терпел возражений, и мне ничего не оставалось, кроме как слушаться. Но даже в эти моменты я чувствовал, как часть меня остается здесь с Лианой. Меня успокаивало только то, что в моменты моего отсутствия, к ней приходили Майя, Северрин или Марк. Они давали мне возможность выполнять свои обязанности ремонтника и хоть немного отвлекаться от состояния вечной тревоги. Хотя прежнего удовольствия это мне не приносило.

Когда я уходил на очередное задание Торбина, инструменты в моей руке, каждый гвоздь, каждый отрезок трубы казались лишенными смысла. Всё будто в тумане, словно мои механические действия не имели ничего общего с реальностью. Я ремонтировал поврежденную лестницу в западном крыле, менял стёкла на втором этаже тренировочного зала, латал крышу. Но всё это делал, словно во сне, не ощущая ни физической усталости, ни эмоциональной вовлеченности. Казалось, что мои руки сами выполняли работу, а душа всё еще оставалась в палате с Лианой. Как будто без нее мир был лишь фоном, каким-то серым и незначительным, мимо которого я проходил, не замечая ни звуков, ни его красок.

Ночами, оставляя на своей кровати ДраКошу, который принимал мой спящий облик с помощью иллюзий, я пробирался в палату, используя портал. С каждым разом этот приём давался мне всё легче и легче. Я садился на край кровати, тихо рассказывая Лие истории из своего мира, надеясь, что сознание принцессы, где бы оно ни находилось, услышит меня и вернется. Я пересказывал сюжеты советских мультфильмов, вспоминал содержимое сказок, что читал на ночь младшей сестре. Во всех моих рассказах непременно был хеппи-энд. Я надеялся, что хотя бы одно слово или фраза достигнет ее, пробьется через ту толщу темноты, в которую она была погружена. Я даже решился проверить, по настоянию внутреннего волчонка, историю о спящей красавице, той самой сказке, где принц пробудил принцессу поцелуем. Мы слегка пособачились друг с другом по этому поводу, но терять было нечего.