Сжимая пальцами в кровавой корке оружие правосудия, я сполна ощущал себя палачом. И не тем, что с трибуны громко выкрикивает обвинительный приговор с наказанием — смерть. Нет-нет-нет. Это так скучно, брызгать слюной, вопя на бедолагу в кандалах. Оглядывать взглядом трибуны со зрителями в ожидании их ликующего улюлюкания, лишь стоит с губ сорваться слову «смерть».

Сжимая пальцы в кровавой корке на оружие правосудия, я карал ублюдков, возомнивших из себя олицетворение правоты и власти.

«Кровокож» с проломленной грудью валялся в моих ногах и выглядел очень плохо. Некоторые его друзья восстанавливались от полученных ранений очень быстро, стоило им упасть наземь, и его раны тут же затягивались. А некоторые так и валялись, корчившись от боли и холодной смерти, медленно ползущей под их доспехом к сердцу. Этот сумел победить смерть, в дыре на его груди я видел, как лёгкое срослось, как раздробленные кости вновь приняли форму целых рёбер, как связались между собой разорванные мышцы. Видимо, у этого «кровокожа» имелся достаточный запас внутренней крови, чтобы восстановиться.

Я наступил ему на горло и надавил, чтобы он не сильно дёргался. Когда окровавленная плоть на его груди начала обретать гладкость без каких-либо шрамов, которые должны были остаться после смертельной раны, я опустил копьё ему на грудь. Костяной наконечник пронзил совсем свежий слой доспеха, начавший формироваться на излечившейся плоти, и вошёл в сердце. Моя нога тут же провалилась, смяв шею. Тело «кровокожа» обратилось в прах.

Это сражение не я начал! Я лишь хотел его остановить. И если они хотят быть остановленными — так тому и быть.

— В лес! — гаркнул я. — За остальными!

Под лезвием Дрюниной секиры появилась кучка грязной пыли, которую тут же подхватил ветер и понёс серым облачком по алой глади прямо на деревья. Огромный воин в гнилистом доспехе издал рык и кинулся вперёд, в гущу леса. Осси и я ломанулись следом, и каждый хотел обогнать его, ворваться первым в битву.

Спины двух дюжин кровокожих появились очень быстро. След из праха и человеческих изувеченных тел стал для нас хорошим ориентиром в густом лесу с пушистыми кронами, чья листва силилась изо всех сил, чтобы не допустить на влажную почву не единого лучика солнца. Моя лужа крови подступила к ногам кровокожим, и разлилась вперёд. Я почувствовал еще живых людей.

Первый кровокож обернулся, когда услышал биение моего плаща о воздух. Хлёсткий звук человеческой кожи, обращённой в жуткую накидку, был заглушён треском кровавого доспеха. Я пробил кровокожу грудь, и сумел протащить его вперёд, сквозь плотный ряд таких же солдат в кровавых доспеха, пока он не рухнул на алую гладь. Он выжил. Я выдернул копьё и ударил вновь. Соседних солдат раскидала секира Дрюни и меч Осси. Моё копьё окончательно убило кровокожа у моих ног, размозжив тому лицо и мозг. Видимо, с такими травмами процесс заживления прекращается. Тело обратилось в кучку праха, которую разбил в облако пыли кожаный ботинок.

Звериные глаза на моих наплечниках выхватывали из месива каждую фигуру и показывали мне её так, словно она стоит на столе под ярким светом фонаря. Мужчина с длинными волосами в потрёпанном кожаном доспехе наступил на остатки тела кровокожа и, занеся над головой меч, громко взревел, брызжа слюной. Вся его агрессия и ненависть была обращена на меня. Его можно понять, я его не виню.

Стальной меч с каким-то мутноватым блеском на лезвие опустился в жалких миллиметрах от моего носа. Я отступил, заранее предвидя удар. Я чувствовал мужчину, чувствовал его порыв и движения мышц, как если бы он был моей рукой. Как с Хейном.

Я дал ему подойти ближе. Свирепые глаза смотрели на меня с ненавистью. Лицо средних лет покрывала серая щетина и множество шрамов. Он прыгнул в бок, мне за левую руку и ударил, словно хотел мне отсечь голову. Стальное лезвие застыло возле моей шее. Застыли руки нападавшего. Его напуганное лицо застыло тоже. Мужчина целиком замер; он мог моргать и нашёптывать проклятья в мой адрес.

— Потерпи, — сказал я ему, — мы не хотим с вами сражаться.

Вдалеке из-за дерева вылетели пару кровокожих и рухнули на багровый ковёр, а вслед за ними вышел Хейн. Два огромных кулака обрушились на распластавшихся воинов. Хруст их доспеха был громким и мучительным, но визг Осси, взмывшей в воздух и вонзившей свой меч в шею кровокожа куда приятнее и мелодичнее. Когда кровокож рухнул и не обратился в прах, воительница уселась ему на грудь и ударила еще пару раз, расколов грудную пластину и дав кровавому клинку добраться до плоти, под которой дрожащее сердце пряталось за костями и мышцами. Осси чуть не упала на бок, когда под её ногами тело воина рассыпалось в пыль.

Я убил двух кровокожих, бросившихся на Осси. Еще троих на наших глазах убили люди. Я увидел растерянность в их глазах. Заметил сомнение. Но решительности там было в достатке. Они бросились на нас. Пять мужчин и одна ОГРОМНАЯ женщина с двумя топорами.

— Осси, — крикнул я воительнице, собравшейся прыгнуть на них. — Мы не должны с ними сражаться! Найди кровокожих, и сразись с ними!

Воительница в кровавом доспехе отпрыгнула назад, зарычала на людей, словно загнанная в угол пантера, и кинулась в сторону, где звучала сталь и хрустела корка из крови.