– Я, – растерялась, – я… ведь не умею! Не знаю, как. Я устала и сама едва жива… Вдруг не выйдет?

– Но меня же ты подлечила, – пронзил он меня своим чарующим взглядом янтарных глаз. – А я не просто человек, и рана моя была нанесена мне не человеком.

– Ты вспомнил?

Но дракон лишь покачал головой:

– Нет. Просто это очевидно. Иначе я не валялся бы у вас полумёртвым.

И он выдернул из Милаха стрелу, на мгновение, приподнимая этим детское тельце над землёй, настолько крепко засела в нём стрела.

Я лихорадочно зажимала рану у малыша на спине, но магия никак не хотела давать о себе знать. Моя сила, мой неожиданный дар будто покинул меня.

– Не выходит. Я не могу, – мои слёзы падали на Милаха и исчезали в его крови.

– Ну нет, – прорычал дракон, – я не для того вас спасал…

И вдруг он небрежно зацепил меня за подбородок, чтобы поднять моё заплаканное лицо, склонился ко мне и наши губы слились в поцелуе настолько обжигающим, что я почти уверилась в том, что расплавлюсь. Точнее, уже расплавляюсь, как золото в огне и таю… И реками жара расхожусь по воздуху и лечу куда-то в бесконечность…

Я видела, сквозь сомкнутые веки, я видела золотое сияние, которое окутало нас с Рейном. И тьму его крыльев, что выросли за спиной дракона, чтобы обнять нас, словно сдерживая золото рядом, не позволяя ему распыляться вокруг тысячами тысяч мягких искр и бликов.

Рейн поделился со мной своей магией, чтобы уже мой дар исцелил и его самого и малыша, лежащего между нами.

Милах закашлялся и поднялся, сначала вставая на четвереньки, затем выпрямляясь, вытягиваясь стрункой, отряхиваясь от пыли и вязких капель крови. И пугаясь последнего до душераздирающего плача.

Я хотела его обнять, успокоить, заверить, что теперь он в порядке. Но когда свечение вокруг нас угасло, не смогла вымолвить ни слова. Всё это отняло у меня последние силы. И теперь я сама падала к земле, не имея возможности и воли сопротивляться поглощающему меня, болезненному сну.

Рейн подхватил меня одной рукой, позволяя прислониться к его плечу. А второй, неожиданно для всех, обнял Милаха и успокаивающе похлопал того по спине.

– Всё уже позади, больше с тобой ничего не случиться. Сейчас мы вернёмся домой.

– Никого не волнует, кто стрелял? – проговорил Славка, крепко-крепко держа Шмеля за поводок.

Я успела заметить, как Рейн, сделавшись сосредоточенным, вгляделся вдаль.

– Волнует, – проронил он тихо. – Вижу, тот трус с кем-то переговорил и они ушли…

А я, хоть и находилась уже почти без сознания, никак понять не могла, что за зрение такое у драконов? Что он с такой дали мог что-то рассмотреть, едва ли не сквозь стены и заросли кустарников да трав…

А Рейн продолжал:

– И эта стрела действительно не вражеская. И дальнейших ударов не следует, почему? Будто стрелу пустили в предупреждение. Или по ошибке.

– В ребёнка? – хмыкнул Славка.

– И то верно… – не стал спорить Рейн.

– Если не вражеской её зовёшь, – дрожащим голосом спросил Арго, – выходит, ты… наш дракон? У нас в стране лишь два дракона и их наследники.

Милах, тут же придя в себя, отшатнулся от Рейна. И Ася последовала его примеру.

– Ты наш император? – прошептала она.

Дракон замер на мгновение. Я слышала, как сердце его пропустило удар.

– Я… не знаю, – проговорил он хрипло. – Не знаю.

– Или он имел в виду, – сощурился Слава, – что стрела эта не ваших, вражеских ему, воинов. А значит, он чужой дракон. Враг!

Арго на этом внимательнее вгляделся в стрелу и, натянув пониже рукав своей рубахи, осторожно поднял им её, боясь запачкать кожу кровью Милаха.

– Покажу Иве, он разбирается.

– Не имеет значения, – поднялся дракон, держа меня на руках, – чей я. Сейчас я – с вами. И обязан Марье жизнью… А потому не опасен для вас.

Я из последних сил вцепилась в его плечи, затем слепо обняла, лицом уткнувшись в горячую шею, и прошептала прежде, чем позволила тьме поглотить себя:

– Имеет… Ты не должен оказаться врагом. Ты должен помочь нам со Славой вернуться домой. И детям… тоже, помочь.

И то ли мне привиделось, то ли реальность не уставала удивлять меня, но случилось странное. На моём запястье, будто под тонкой кожей, золотом вспыхнуло что-то и исчезло так же внезапно, как появилось.

Но хотя бы подумать, что это было, не то, что спросить, я уже не успела.