И тут же слизнул языком. Я не успела ничего сделать, лишь ахнула от этого зрелища.

– Милах, нельзя же так, с земли, непонятно, что!

– Точно хлеб, – причмокивая, сделал он окончательный вывод.

И мы услышали, как наверху плотнее захлопывают окно.

Мы обошли дом вокруг, не остановил даже высокий, частично разрушенный каменный забор с одной стороны, который нам пришлось перелезть, чтобы оказаться на уютном, хоть и изрядно заросшем заднем дворике. С той стороны дом выглядел сказочно, с двумя овальными оконцами по сторонам двери и козырьком над ней, который перерастал в крышу пристройки, больше напоминающей мне баню. Но дети в этом построении тут же распознали пекарню.

– Там наверняка большая, – протянул Милах мечтательно, – тёплая печь! Видишь, Марьяна, две трубы какие широкие? – указал он пальчиком на красные кирпичные трубы, что росли едва ли не из стены дома. – Такие обычно в пекарнях есть.

– Да, – кивнула Ася, со знанием дела разглядывая дом, – там наверняка особая печь для хлеба и лепёшек. Она такой должна быть, мм, особой, чтобы всё выпекалось вкуснее.

Арго не вступал в обсуждения, но о нём я не забыла и заметила сразу, как он, морщась, обхватил свой живот руками. Видимо разговоры о еде с новой силой пробудили его голод.

Парнишка был слишком худым. Вот, что я не замечала до этой минуты – возможно, он был худее всех. И я, не знаю, почему, но не удивилась бы, узнай, что он часто отдавал свои порции другим детям…

Или и то хуже – не ел от тоски.

– Всё хорошо? – коснулся моей руки Слава, замечая моё состояние.

Я улыбнулась ему:

– Да, прости… – и подступила к двери дома (здесь она уже выглядела более хлипкой и обычной), чтобы постучать. – Есть кто-нибудь? День добрый! Я здесь одна с детьми, – добавила, чтобы не напугать жильцов этого места, а после испугалась, что совершила глупость.

Вдруг люди там нехорошие, а я дала понять, что мы пришли без защиты?

Ох, нужно поскорее перестраиваться и не забывать, где и в каком положении нахожусь!

Но нам никто не ответил. Из чего я сделала вывод, что опасаться вряд ли нужно, кажется, нас самих бояться…

– Простите, мне просто хотелось бы поговорить, – прислонилась я к двери ухом и мелко вздрогнула, услышав с той стороны шорох. – Я слышу, что вы дома, – произнесла уже более настойчиво, и жестом руки, на всякий случай, попросила ребят отступить подальше. Мало ли, кто и как всё-таки откроет дверь.

Они, притихшие, послушались и встали кучнее. Даже Слава не оказался в стороне от всех, а как бы прикрыл собой Асю.

Но дверь всё так же оставалась запертой и я отстранилась.

– Может, там близнецы? – отчего-то поделилась мимолётной мыслью, оборачиваясь к детям. – Я в приюте их не видела, а внешность запомнила хорошо.

– Что за близнецы? – спросил Арго очень-очень серьёзно.

– Я встретила их перед тем, как попасть в этот мир.

Ася переглянулась с Милахом, который лишь недоумённо развёл руками.

– Мы никогда, – протянула она, – не видели близнецов. Это большая редкость в наших краях. Может, они были не здешние или тебе показалось?

От ответа меня отвлёк очередной шорох за дверью, и я на всякий случай подёргала ручку.

Заперто.

– Пожалуйста, не бойтесь…

На этот раз меня перебили:

– Я не боюсь, я сердит, – голос был мальчишеский. – Я никого не приглашал!

– Ой, – губы сами собой растянулись в улыбке, – мальчик! Мальчик, открой, пожалуйста, давай познакомимся! Меня зовут Марьяна…

– Она, – тут же подскочил Милах ближе, – иномирянка! Ты таких никогда не видел, зуб даю! Поэтому выходи! Говори, кто такой? Она вот взрослая, её нужно слушаться. У тебя вот есть взрослые? А у нас есть!

Я досадливо закусила губу. Вдруг у мальчика за дверью взрослых… не стало? Вдруг недавно? Не стоило так неосторожно об этом заговаривать. Ещё вопрос, куда и как дети дели… ушедших родных и знакомых?

На улицах я не видела тел. Неужели, в уцелевших стенах домов таится страшное?

От мыслей этих по коже пробежали мурашки, но я быстро отвлеклась, услышав ответ из-за двери:

– Мне взрослые ваши не нужны! Я и сам прекрасно справляюсь. У меня здесь вода, – да, я ведь видела колодец рядом, – и целый склад с мукой. Печь, дров ещё на пол зимы хватит, сухарей мешки, сахара, сухого молока с яичным порошком! Пошли прочь отсюда, нахлебники!

– Это мы нахлебники?! – вскричал Милах и бросил в одно из окон камень.

Благо, не разбил.

– Милах! – перехватила я его руку, когда он попытался повторить своё действо. – Так нельзя, малыш.