– Во-первых, Глеба здесь больше не будет. Во-вторых, он что тебя, обижал?

Слава смотрел на меня с вызовом и упрямством, за которым скрывал страх, что я рассержусь и действительно откажусь от него. Хотя я никогда, никогда не показывала ему своих сомнений и ни за что бы так не поступила!

В его светлых глазах дробился свет, и мне на мгновение показалось, что они наполнены слезами. Но, нет, Славка никогда не плакал. По крайней мере, я этого не видела.

– Не обижал, но будет. Знаю я таких, – наконец, нехотя прошептал он.

Я отрицательно качнула головой:

– Не будет. Сказала же. Этот гад теперь и порога нашего дома не перешагнёт. Так, – отпустила я его, убедившись, что мальчишка лишь поцарапался и ушибся, – что случилось?

– Я на осколках поскользнулся и головой об комод приложился, – закрыл он ладонью свой лоб.

– Ага… – ухватила его за локоть, и мы направились в ванную за аптечкой с йодом и пластырем. – А разбить ты как умудрился всё?

– Битой.

Я на мгновение прикрыла глаза и глубоко вздохнула, изо всех сил пытаясь не сорваться.

– Понятно… Зачем?

Откуда у него бита я даже не стала спрашивать.

Славка в ответ лишь передёрнул плечом и принялся шипеть, когда я поднесла к его лбу ватку с йодом.

– Перекисью же можно! – запротестовал он.

– Из-за неё может шрам остаться. Не дёргайся!

– Что у вас с Глебом, поссорились? Мне он никогда не нравился, не переживай.

Я усмехнулась, но ничего ему не ответила. Благодаря Славе, пусть так и нехорошо, наверное, говорить, я немного отвлеклась и обида от предательства, двойного предательства, слегка отступила.

Сейчас меня больше заботил вопрос, не станет ли Глеб мне мстить… С него станется. Вряд ли он хотел расставаться со мной. Никогда не понимала такого… Зачем изменять, при этом не отпускать своего партнёра, которого предаёшь? Вот и сообщения уже начали приходить, после того, как я проигнорировала пару его звонков.

Сообщения я не открывала, поспешила его заблокировать и всё. Зачем душу травить? Может, мне потом и захочется пострадать, возможно, даже появиться крамольная мысль простить, но я совершенно точно буду гнать подобное от себя! И уже теперь начну отвлекаться, стараться не думать о Глебе. Иначе не засну… А у меня и без того забот и проблем хватает.

Но ближе к ночи поняла, что не засну в любом случае… Ведь я стала бояться уже всерьёз. Потому что моя собака начала странно себя вести. И одно из сообщений Глеба звучало, как: «ты пожалеешь, Марьян».

Вдруг это было не: «ты пожалеешь, что не дала мне шанс», а что-то вроде: «ты пожалеешь, что хлопнула передо мной дверью»?

Но не навредил бы Глеб моей собаке, верно? Это было бы слишком низко и жестоко… Он знает, как мне дорог Шмель, сколько лет этот пёс живёт здесь. Знает, что он принадлежал моему покойному отцу и поэтому ещё более важен для меня.

Я застыла у окна, из которого хорошо был виден вольер, наблюдая там очень странную картину…

Шмель странно себя вёл. Я слишком хорошо знаю свою собаку, чтобы не заметить это с первого взгляда. А здесь не то, чтобы первый взгляд был… Он уже больше часа вёл себя беспокойно. Но не так, как если чуял кого-то на участке или за воротами. Скорее, будто он нервничал и выглядел потерянным.

Может быть потому, что временно поселила его во дворе? Вольер у него просторный, будка тёплая, от мороза и снега, который уже пару раз успел запорошить улицы тонким невесомым слоем, защищает неплохо. Овчарка с густым мехом, грозный и серьёзный пёс. Еды и воды всегда полно. Казалось бы, ни бояться, ни замёрзнуть, ни проголодаться он не мог.

Да и поведение его явно намекало на странную нервозность, не связанную ни с чем, о чём я могла подумать. Почему-то я была в этом уверенна. И от того начинала накручивать себя ещё сильнее.

– Что, снова своего сыночка сторожишь?

Я вздрогнула от неожиданности, услышав голос племянника.

Он и был причиной выселения Шмеля из дома, уж больно они друг другу не нравились. Ума ни приложу, почему. То есть, Славка мог и из вредности собаку дразнить. Но мой добродушный Шмель то почему так на него реагирует? Причём, и с поводом, и без…

Раньше я замечала агрессию Шмели только к враждебным ко мне личностям. Например, если гуляли вечером по округе и на пути появлялся подвыпивший и приставучий человек. Или на горизонте показывалась чужая крупная собака. Тогда Шмель загораживал меня собой и утробно рычал, скалясь так, что мне самой становилось не по себе.

Но Славка ведь всего лишь ребёнок… К тому же потерянный и испуганный, пусть изо всех сил это и скрывает.

Общались мы с его матерью, моей сестрой, так себе: привет-пока-поздравляю по праздникам раз-два в год и всё. Сыграла роль и разница в возрасте – она старше меня на девять лет, и то, что сёстры мы лишь по отцу.