Но в данной ситуации, без наличия ещё какой либо родни, как можно было не помочь и не взять мальчика под свою опеку? Мальчика, который меня едва знает, по сути… Конечно, он был и колючим, и напуганным, и переживающим горе. Как по мне, для своего юного возраста держался он ещё весьма неплохо.

Но собаке, конечно, всего этого не объяснишь. Возможно, Славка для него – это маленький демон воплоти. Вот и скулит теперь Шмель, выселенный из дома.

На время выселенный, я надеюсь.

Я отняла руку от занавески, через которую наблюдала за Шмелем внизу и вздохнула.

– Он поскуливает... Мешает тебе спать?

Слава качнул головой.

– Не. А вот ты, да. Уже третий раз встаёшь и по дому из окна к окну бегаешь!

– Я тихо, вроде. Просто днём он так себя не вёл. Ему не нравилось там, конечно. Но выглядел он не таким, понимаешь?

И чего оправдываюсь? Только ещё сильнее подрываю свой авторитет в глазах мальчишки.

– Он обычно себя ведёт, ты просто ходишь по делам и не видишь. А вечером на еду отвлекается, поэтому спокойнее становится. Сейчас голодный, может.

Мне это не понравилось, я задумчиво закусила губу и ещё раз взглянула на Шмеля в окно.

Славка из упрямства спорит, ему только повод дай слово поперёк сказать. Так что, нет, дело здесь в другом…

Под светом фонаря, что сиял за высоким забором, собака выглядела грустной и понурой, припорошенная лёгким снегом.

А я, к своему стыду, всё никак не могла решиться и выйти в холодную ночь. Когда же собралась, набросив поверх пижамы пальто, и попыталась зайти в вольер, пёс преградил мне дорогу и начал странно перебирать лапами. Будто думая, прыгнуть на меня или нет. Или же словно у него что-то болело и мешало стоять прямо… Эта мысль всё ещё заботила меня сильнее прочих догадок.

Вдруг Глеб отравил Шмеля? Или как-то ещё навредил ему.

Поэтому было решено вести его в ветклинику. Лучше уж я покажусь мнительной, чем с собакой действительно что-то случиться.

Вернувшись в дом, я спешно начала собираться, переоделась в джинсы и синий свитер с высоким воротом, нашла все нужные документы, схватила ошейник с поводком и под скептический взгляд Славки вновь направилась к выходу.

– Ложись спать, я скоро вернусь!

– Может его ёж тревожит какой, или енот, – попытался он успокоить, сверля меня недовольным взглядом своих светлых-светлых глаз.

– У нас не водятся еноты. А ежи давно спят.

– Ну, не енот, а этот, как его, – задумался Слава, приглаживая свои льняные кудри, устало запрокидывая голову назад, – опоссум!

Признаться, водятся ли у нас они, я не была уверена. Тем более жили мы в частном доме на окраине города, откуда до леса рукой подать.

Но кое в чём я точно была уверена:

– Ноябрь, Слав. Ни ежей, ни опоссумов быть уже не должно!

– Бешеный, значит, – пожал он плечами и, как ни бывало, направился к себе в комнату.

Как только шаги его стихли наверху лестницы я, запахнув плотнее на себе пальто, поспешила на улицу.

А что, если правда какой ненормальный зверь приходит? Тревожно.

– Шмель, – позвала, почему-то, шёпотом, подходя ближе к вольеру.

Всё вокруг в тонком слое снега и ни одного следа на нём. Я долго приглядывалась, пытаясь разгадать загадку странного поведения пса. Поэтому немного успокоилась – неожиданных гостей здесь быть не должно.

Но как же я ошибалась…

– Шмель, ты спать мешаешь, что за скулёж опять? Поехали к врачу, сам виноват.

Он завилял хвостом, забавно склоняя голову, и заскакал у входа в вольер так, что я просто не смогла не потрепать его за ухом.

– Ну, хоть скулишь, ладно, – сменила я гнев на милость, – а то дома ты настоящие концерты заводил! Главное, будь в порядке… – попыталась надеть на него ошейник.

Изначально я пробовала поселить его на веранде, там отдельный выход во двор, поэтому можно было максимально отделить Шмеля от мальчишки. Но он выл и оглушительно, надрывно лаял, чуя рядом "чужака".

Шмель, будто услышав мои мысли и тревоги, виновато и проворно лизнул мня в лицо и я, смеясь, отступила от него, упираясь спиной о решётку, ёжась от холода. Как вдруг увидела нечто пострашнее и хуже звериных следов на снегу...

Прямо в вольере, где весь снег, казалось бы, уже был втоптан в землю и редко-растущую траву, я каким-то чудом разглядела отпечаток... детской ножки?

Сердце моё ушло в пятки да там, похоже, и осталось. В голове пронёсся целый ворох догадок, от фантастических до самых ужасных. От просто трагичных, до трагичных с обвинением несчастного Шмеля. Порой вид у него и правда был такой, будто он мог бы кого-то сожрать, а если этот кто-то ещё и на его территорию посягнул...