Поэтому я коротко, несильно, без замаха врезал ему кулаком в нос. Голова дернулась, потекла кровь, и парень отступил на несколько шагов, чтобы не упасть.

— Лучше уходи отсюда, — предложил я.

Но никакой пользы слова не принесли.

— Тебе конец, — сообщил он, бросаясь на меня с вытянутыми руками.

Похоже борец. Но тем хуже для него

Наклонившись вниз и вправо, я ударил его навстречу локтем. Удар пришелся в лоб, а не в челюсть, однако и этого оказалось достаточно, чтобы парень рухнул на пол.

Сестра, судя по всему, подслушивала под дверью, поскольку тут же приоткрыла ее и выглянула в коридор. Совсем как лесная белочка высовывается в дупло.

— Что ты с ним сделал?!

— Ничего особенного. Жить будет.

Парень, будто желая подтвердить мои слова, заворочался на полу и начал медленно приподниматься.

Сестра ойкнула и захлопнула дверь.

Он сел, ощупал голову и осмотрелся по сторонам. От удара парень будто протрезвел. Его лоб быстро приобретал синий оттенок, а ровно посередине набухала большая шишка.

— Где я? — спросил он.

— В Москве.

— А почему на полу?

— Мне пришлось тебя ударить.

— Аааа, — кивнул парень. — но за что?!

— Ты в пьяном виде ломился к моей сестре, Оле.

— Да? А зачем?

— Кто тебя знает. Давай-ка ты иди отсюда. У меня нет времени с тобой возиться.

— Хорошо, — неожиданно быстро согласился парень, пошел к лифту и уехал. Я глянул вниз — он вышел из подъезда, и, пошатываясь, побрел к метро.

Оля открыла дверь, но на этот раз настежь, выскочила из квартиры и повисла на моей шее.

— Ты спас меня от пьяного чудовища! — драматически воскликнула она. — Но зачем ты ударил несчастного мальчика?

Я раздраженно махнул рукой. С женщинами иногда тяжело разговаривать.

— Перестань дурачиться и как-нибудь разберись, кто он… несчастный мальчик или пьяный громила. А вообще-то меня ждут в суде. Совершенно нет времени. Я поехал. Тебя подбросить в институт или сама доберешься?

— Подбрось! Я боюсь!

— Тогда бегом!

— Конечно-конечно!

Собралась она действительно мигом, и мы помчались. Ее институт находился по дороге к суду.

Поначалу ехали молча.

— Ты не злишься на меня? — виновато посмотрела она на меня, захлопав ресницами и чуть сморщив носик.

— Нет.

— Злишься, — ответила она. — Я вижу. Но сейчас ты меня простишь!

Она поводила пальцем, и в воздухе появилась огромная снежинка. Поблескивая и поворачиваясь, она начала медленно летать по салону.

Оля умеет рисовать иллюзии. В институте это у нее получается чуть ли не лучше всех. Когда мы встречаемся, Оля часто рисует что-то для меня. Знает, что я люблю такие вещи. Жаль, они недолговечны. Пара минут — и все, тают в воздухе, как дым.

— Правда, красиво?

— Очень, — коротко ответил я.

— Вот теперь, вижу, ты на меня точно не сердишься! — она облегченно выдохнула.

Тем временем справа показался институт. Я припарковался и повернулся к своей пассажирке.

— Впредь спрашивай у парней, сохраняют ли они разум, если немного выпьют. А лучше встречайся с трезвенниками.

— Так и буду делать! — проворковала сестра.

Оля — девочка умная. Но когда начудит, притворяется ничего не понимающей школьницей. И на меня это действует. Долго сердиться на нее не могу.

Когда вернулся в суд, узнал, что заседание еще не закончилось. Вызвать меня могли, но в этом случае мне бы позвонил секретарь. Однако пропущенных нет, так что можно опять сесть и попытаться подремать.

Подобие сна длилось довольно долго. Стрелки на часах миновали отметку «шесть», затем «семь», а потом и «восемь»… Затем наконец-то двери открылись, и из зала потянулся народ, в том числе и два Батуринских адвоката.

Крепко за пятьдесят обоим. Невысокие, один седой, второй лысый. Холеные, сытые, довольные собой. Костюмы стоят половину моей «тойоты», портфели в руках из кожи какого-то редкостного африканского зверя.

Судя по их довольному виду, все хорошо. Неужели дело выиграли? Когда они, улыбаясь, подошли ко мне, догадка подтвердилась. Действительно, выиграли. Суд закончился, причем раньше, чем предполагалось, больше заседаний не будет. Одна фирма хотела не дружественно поглотить другую, та, в свою очередь, не дружественно отбивалась и старалась доказать, что деятельность первой ведется незаконно.

Наша — вторая. Наша потому, что она нас наняла и платила деньги. А так, если откровенно, сволочи работали как в одной организации, так и в другой. Мораль у руководителей напрочь отсутствовала. Они ее отбросили, как вылезшие миллионы лет назад на сушу рептилии хвост. Он мешал быстро бегать и пожирать себе подобных. Атавизм, если говорить научно. Сейчас атавизмом обычно является совесть.