— Говорите потише, вы разбудите малыша.

В дверь бочком протиснулась няня, подбежала ко мне.

— Простите, леди Лина, я не сразу увидела, что герцог сюда идёт, — взволнованно зашептала она.

— Ничего. — Я передала девушке Лео. Поправила его шапочку, замявшийся воротник курточки. — Я позже зайду.

Провела рукой по собственной щеке, а она влажная. Видимо, заснула с открытыми глазами и расплакалась прямо во сне. Но ничего. Как-нибудь справлюсь и с этим.

Подошла к герцогу. Обогнув его, всего такого надменного, скрестившего руки на груди, вышла в коридор.

— Поговорим, Ваша Светлость?

— Никаких слёз, — предупредил он мрачным тоном, глядя на меня сверху вниз.

Бесшумно закрыв дверь детской, я пошла по коридору, сделав знак следовать за собой.

Волнение нарастало с каждым шагом, и я постаралась взять себя в руки. У Анжелы замечательный муж и ребёнок, будет второй, а значит, всё хорошо, даже если обстоятельства сложатся для меня крайне плохо.

В мои комнаты первой вошла я, герцог сразу за мной. Молоденькая горничная, прибирающая в спальне, с улыбкой мне поклонилась. Увидела моего гостя, и её лицо тут же переменилось.

— Оставь нас, — потребовал герцог Валентайн, и горничная испуганной мышкой метнулась к двери. Закрыла её за собой совершенно беззвучно.

Да уж, герцог умел производить впечатление на женщин. Вот только меня грозными взглядами не проймёшь. У здешних аристократов кишка тонка наезжать на бухгалтера с почти двадцатилетним стажем работы в строительной отрасли.

— Эта девушка находится в моём услужении, и только я имею право отдавать ей приказы. Будьте любезны, не поступайте так больше.

Герцог выслушал меня с недоверчивым видом.

— А то что?

— А то я разочаруюсь в том светлом образе, которым наделила вас в своём воображении, — я улыбнулась. — Это, конечно, наивно с моей стороны, но спасителя я бы хотела видеть благородным рыцарем. Вам же, похоже, нравится лишать меня спокойствия духа.

Мужчина приподнял брови.

— Вижу, комплиментов мне от вас не дождаться. Как и благодарности.

— Как и крокодиловых слёз и падения в ноги, — напомнила я. — И вы ошибаетесь, я вам благодарна. Милый Констанс вчера объяснил то, что мне следовало знать о проклятье. И я понимаю, что без вашей помощи уже была бы мертва.

— Похвальное прозрение.

— Спасибо.

— Но быть благодарной вам следовало бы потренироваться. Не чувствуется в ваших словах искренней пылкости чувств. Негодовать и злиться получается лучше.

— Вот и обменялись любезностями, — коротко заметила я.

Пригласила его присесть у маленького столика, расположенного у камина. Заняла одно из кресел сама.

— Жаль, что вы отослали горничную. Я бы попросила её приготовить нам чай.

— Не нужно, — ответил он, пристально разглядывая меня. — Вчера вы говорили, что изучаете этикет.

— Это правда.

— Тогда вы ни на что негодная ученица. Согласно правилам этикета, вы не должны смотреть мужчинам в лицо. Прямые взгляды глаза в глаза для женщины недопустимы.

Про это я слышала. Архаичность некоторых местных обычаев меня поразила даже больше, чем проявления магии и волшебства.

— Всё верно, — ответила я, глядя ему прямо в глаза, — есть такое правило, вот только оно касается молодых незамужних девушек. Опуская глаза, они пытаются показать покладистый мягкий характер, готовность подчиняться мужчине, стыдливость и скромность. Я не замужем, но, как вы вчера верно подметили, моя молодость давно миновала. Покладистым характером я похвастаться не могу, не планирую подчиняться мужчине, стыдиться мне перед вами не за что. Что до скромности...

— ...то у вас её нет. — Герцог неожиданно улыбнулся.

— Ну почему же. Скромность украшает любого человека, что мужчину, что женщину. Но она как соль, главное с ней не переборщить.

— По моему мнению, вы из тех, кто сильно недосаливает или не солит вообще, — он ухмыльнулся собственной шутке. — Доказательство — вчерашний случай. Причина случившегося не только недоразумение, как мы выяснили, но и ваша невероятная для женщины самоуверенность.

— Спасибо за комплимент.

— Это не комплимент. Другая ещё три раза подумала бы, имеет ли она право носить королевские драгоценности настолько высокого класса. Вы же не усомнились в своём праве надеть их. Скромность уберегла бы вас от беды. Готовность подчиняться заставила бы спросить позволения. Мягкий покладистый нрав помог бы не вызвать во мне желание вас проучить.

— Хотите сказать, что я сама во всём виновата?

Он криво улыбнулся. Нет, ну всё же, гад-то какой.

Я смотрела в его холодные чуть насмешливые глаза, и у меня всё быстрей билось сердце. Если бы герцог меня хотя бы немного жалел, ради внуков и дочери, я бы и в ноги к нему бросилась, и молила бы о спасении жизни. Но после пяти сотен лет, проведённых в заключении, уверена, способность жалеть и сочувствовать в этом человеке полностью атрофировалась.