Я как будто прощалась со всем, на что падал мой взгляд. И не могла честно сказать, что буду скучать по всему, что тут вижу. Особенно когда пришлось отпрыгивать с пути страшно спешащего велосипедиста-курьера. Или когда пальто окатило грязью из-под колёс лихача.

Сдалась минут через пятнадцать-двадцать пути и заказала такси.

Поняла, что не могу больше ждать. Хотелось поскорей открыть дверь в другой мир. О том, что ничего не получится, строго-настрого запретила себе думать.

Вернувшись домой, прошлась по квартире, трогая то и это. Переоделась, посадила Люську в переноску и достала договор. Перечитала его, хотя помнила каждое слово.

Взяла ручку, вдохнула поглубже... Чуть сердце не разорвалось, когда зазвонил телефон.

— Ну и денёк, — пожаловалась Ната. — Представь, я всё ещё на работе и передо мной куча папок, которые кровь из носу надо доделать сегодня.

— Сочувствую.

— А как ты?

— Погуляла, поглазела на мигающие гирлянды и прочее. Отдыхаю, раз директор с барского плеча пожаловал отпуск.

Ната тяжело вздохнула.

— Может, сбежать?

— Не нужно, подруга. Доделывай всё спокойно. Мы можем и завтра встретиться. И на выходных. У меня всё хорошо.

— Тебе лучше?

— Намного. Спасибо тебе, Ната, за всё. За твою доброту и что всегда находила для меня доброе слово. Ты для меня как сестра.

— Это ужасно звучит. Ты со мной будто прощаешься.

— Не выдумывай. Просто мы так редко говорим близким людям, что их ценим и любим.

Завершив разговор, я потратила ещё пять минут на то, чтобы написать подруге записку. Повторила, что очень ей благодарна, и у меня всё хорошо. И чтобы она раздала желающим вещи из дома, потому что в другом мире они мне не понадобятся.

У неё есть ключи. Если всё получится, завтра или на днях Ната, не дозвонившись, сюда придёт. Ну и, в общем-то, всё. Она, конечно, расстроится, но я дочку увижу.

Прижала к себе Люськину переноску, решительно поставила подпись на договоре. Сердце горько сжалось — ничего не случилось. Я успела назвать себя старой дурой, когда лист вдруг начал светиться. Сначала по бумаге заскользили белые искры, а затем вокруг нас с Люськой закрутился целый сверкающий вихрь...

Упав с большой высоты в центр сияющего круга, я не разбилась. Повредила каблук, и ногу едва не подвернула, но всё это, конечно же, ерунда.

— Вот дьявольщина, — прошипела я, поднимаясь на ноги.

Бок после удара о камни немного болел, и мне это даже нравилось. Добавляло тому, что я видела, ощущение реальности.

Люська смотрела на меня из переноски большими круглыми глазами. Настоящая британка, а у них всегда такой вид, будто всё вокруг их удивляет.

— С тобой всё хорошо?

Она предсказуемо промолчала, но мне стало спокойней.

Кошка жива, я жива и, самое главное, мы больше не дома. Где именно — сложно сказать. Пол из каменных плит, на нём изображён непонятный рисунок. По кругу расставлены свечи, но их так немного, что стены и потолок теряются в темноте.

— Эй? Здесь кто-нибудь есть?

Никто не ответил.

— Мяу? — раздалось из переноски. И чуть более требовательное: — Мя-яу!

Пришлось взять Люську на руки.

— Ух ты, моя рыжуля, — шепнула я. — Испугалась немного?

Ещё бы. У меня до сих пор внутри всё тряслось. И вроде бы готовилась, а всё равно страшновато.

Пальцы принялись привычно перебирать нежную шёрстку, и кошка довольно затихла. В окружающем мире кое-что осталось без изменений: умиротворяющее урчание и прижатый к груди тёплый пушистый комок.

— Заметила, как здесь темно? Похоже, у них ночь, и нас сегодня не ждали. Но ничего, я из этих огарков сейчас подсвечник сооружу, и мы посмотрим, где оказались. Угу?

Пока объясняла Люське наши дальнейшие планы, сердце перестало так сильно выпрыгивать из груди.

— Ну что, пойдём? Посмотрим, что у них тут?

Неподалёку раздались торопливые шаги. Не в этой комнате, а рядом с ней как будто кто-то бежал. Шум резко стих, и я задержала дыхание. Что-то негромко скрипнуло, и темноту разогнал прямоугольник неяркого света от открытой двери.

— Леди Лина, счастлив поприветствовать вас. Констанс Бонье к вашим услугам.

Вошедший в комнату молодой человек очаровательной наружности, ну точно из аниме — белые длинные волосы, голубые глаза, лицо настоящего аристократа, одет в белое расшитое драгоценностями роскошное нечто и белые же сапоги — склонился передо мной в низком поклоне.