— Ну вот, наконец.

Валентайн прижал меня к своей груди. Его глубокий вздох я ощутила собственным телом.

Попыталась отстраниться, и он меня отпустил. Подняла руки к лицу. Оно оказалось мокрым, словно я плакала во сне. Долго рыдала навзрыд и не могла остановиться.

— Видимо, проклятье делает вас особенно восприимчивой к магии кошмаров. Они чуть не свели вас с ума, я едва смог вас добудиться.

Я огляделась по сторонам. Макария и Инес смотрели на меня широко распахнутыми глазами.

— Это было ужасно, миледи, — сказала Инес. — Мы боялись, Его Светлости не удастся освободить вас от кошмара. Слава богам, с вами всё хорошо.

Макария, как и всегда при герцоге, промолчала. Посмотрела на меня сочувствующим взглядом, а затем опустила голову. Ненормальность её поведения в который раз меня поразила.

Валентайн взял меня за руку.

— Мне очень жаль, но этой ночью вам не придётся спать. Даже не думайте закрывать глаза, а лучше что-нибудь говорите. Что угодно, даже ту нелепую книгу по этикету можете вслух почитать.

— Валентайн, вы по этой же причине не спите?

Он не ответил, но мне пришло в голову, что если я всего лишь из-за проклятья стала жертвой кошмаров, то обладателю чёрной магии, демону, воскресившему собственное давно истлевшее тело, человеку, которого обвиняют во множестве ужасающих преступлений, кошмары могли навредить гораздо сильней.

Глава 20. Вопрос этикета

Девушки спали, как мне кажется, по-настоящему. Мы с герцогом вынужденно бодрствовали. Книга по этикету — настоящее снотворное, в итоге читать её я отказалась.

Чего только ни делала, пытаясь взбодриться. И мочки ушей тёрла, и руки. Но Морфей будто рядом сидел и из вредности насылал на меня сон. Вот ведь ирония, когда нельзя спать, глаза закрываются сами собой, и наоборот, если надо заснуть, можно проворочаться до рассвета.

— Расскажите мне о себе, — попросила я герцога. — Поможем друг другу скоротать время?

Валентайн усмехнулся, глядя мне прямо в глаза. Разумеется, я ответила ему тем же.

— Лучше вы расскажите о себе, Лина.

Он так смотрел на меня, будто мы договорились в гляделки играть. Я ему не поддавалась.

— А что рассказывать? Моя вторая жизнь началась пару недель назад. Самое её яркое событие случилось у вас на глазах. Прошлая жизнь теперь так далеко, что не имеет никакого значения.

Указательным пальцем он провёл по нижней губе, прищурился. Теперь мы словно играли во врача и пациента, и он готовился объявить мне диагноз. Неприятный, само собой разумеется.

Даже любопытно, сколько времени уйдёт на то, чтобы и в этот раз нам с ним разругаться?

— Ваша прежняя жизнь сделала вас той женщиной, которую я вижу перед собой. Потому я ею интересуюсь. Нередко вы безумно меня раздражаете нелогичными странными поступками и высказываниями. Это в тех случаях, когда вы не ведёте себя смешно и нелепо, будто шут в колпаке.

Да уж, с его умением вести светские беседы и говорить комплименты друзей не приобретёшь. Возможно, я не раз попадала впросак, но воспитанный человек не стал бы в это тыкать.

— И всё же не могу не признать: вы заинтересовали меня. — Он смотрел мне прямо в глаза. — Вы привлекательны, но в этом нет ничего уникального. Симпатичных женщин в Азарии хватает. Есть среди них и красивее вас, и, конечно, моложе, и с магией у большинства из них нет проблем. Но вот ваши поступки, характер — другой такой не найдёшь. Только вы осмеливаетесь смотреть мне прямо в глаза, да ещё и других подзуживаете спорить со мной. Любопытно, почему вы ведёте себя настолько дерзко?

Нет, ну какой же он хам!

— Вы видите моё поведение дерзким?

— О да, вы самая смелая, нахальная и искренняя женщина, которую я когда-либо видел.

Искренняя и смелая — звучит неплохо. Но нахальная? Он это серьёзно?

Чтобы сдержаться и не нахамить в ответ, пришлось приложить немало усилий. И всё же, думаю, он увидел не милую улыбочку, а злобный оскал.

— Какой же бедной была ваша жизнь, — притворно посочувствовала ему я.

— Я серьёзно. Вот даже сейчас, когда мы с вами наедине...

Не смогла сдержать удивление:

— Простите, а молодой леди рядом с вами и вот Инес рядом со мной, их здесь нет?

— Они крепко спят, — ответил человек, претендующий на то, чтобы считаться последовательным и логичным. — Так что можно считать, что мы с вами наедине. И вы смотрите мне прямо в глаза, позволяете себе спорить со мной и смеяться над тем, что я говорю.

— Но я не смеюсь.

Он шумно выдохнул через нос.

— Лина, вы очаровательная женщина, но лжи я не переношу. Ваши чувства будто огромными буквами горят у вас на лице.