Глаза Макарии широко распахнулись, с безграничной надеждой глядя на меня.

— И против Ады. Дайте слово, что вы не выдадите её тайну.

— Конечно.

— Вы правда поможете нам? — Макария смотрела на меня, будто я обещала ей чудо.

— Помогу всем, чем смогу, даю честное слово.

Макария протянула руку, и я сжала её. Надо же, как девочка волнуется — кожа влажная, пальцы заледенели. Мне стало её искренне жаль, всем сердцем захотелось помочь в её деле.

Стоило об этом подумать, как вокруг наших ладоней возникло и тут же исчезло золотое свечение.

Чёрт!

— Что это было?

Я осмотрела ладонь со всех сторон, но она осталась точно такой же, как прежде.

Макария выглядела подозрительно довольной. Девушка заметно успокоилась — в отличие от меня.

— Ваше честное слово, конечно.

— Но у меня нет магии.

Она широко улыбнулась.

— Это моя. Вы дали слово, и я его подтвердила за вас.

Час от часу не легче.

— И что это значит? Что будет, если я нарушу данное слово?

Девушка сделала большие глаза.

— Но вы не сможете. Ваше обещание помочь нам идёт от самого сердца и теперь запечатано в нём.

То-то она так обрадовалась, когда услышала, что я готова дать слово. Как с защитным проклятьем, так и с обещанием помогать и хранить тайну я попала в магическую ловушку для полных невежд.

Невольно представилось, какими словами и с каким выражением лица мою оплошность прокомментирует герцог — если о ней, конечно, узнает.

Тайна Аделаиды перестала меня интересовать, но пришлось её узнать.

— Понимаете, леди, у Ады есть друг. Самый лучший, чудесный мужчина. Он, конечно, не такой знатный, как герцог. Честно говоря, не знатный вообще, но человек очень хороший. Он много значит для Ады. Она надеялась, что, так как у нас нет других женихов, папа благословит её брак, пусть и избранник незнатный. А теперь к нам приехал герцог, и она не знает, как ему отказать. Поговорила с папой, но он не стал её слушать. И леди Олимпия отказалась нам помогать. Сказала Аде, что это всё глупости, стерпится-слюбится. А герцог, он же... Она не сможет его полюбить, погибнет зазря. Вы ведь знаете, кто он.

К концу маленькой речи голос Макарии опустился до шёпота. Девушка прижала руки к груди и уставилась на меня умоляющим взглядом.

Зря старалась. После того как она обвела меня вокруг пальца с магической клятвой, желание что-то делать для девочек Андерсонов значительно поутихло. Но кое-что я хотела разузнать для себя.

— А кто, по-твоему, герцог? Чем он может твоей сестре навредить?

Её — и не только её — опасения казались мне странными. Герцог, конечно, не кавалер года, обычный сексист с замашками авторитарного божка, эгоист, грубиян, получающий удовольствие от унижения других. Но в этом нет ничего сверхъестественного.

Дай любому мужчине такие возможности и умения, и кто получится? На все сто уверена — один в один Валентайн.

— Ну как же. — Макария смотрела на меня широко распахнутыми глазами. — Все знают, что он сделал со своей невестой сразу после свадьбы, о её ужасной, чудовищной, самой несчастной на свете судьбе.

О! А вот это уже интересно.

— Ты рассказывай, я тебя внимательно слушаю. Представь, что я никогда ни слова не слышала про Чёрного герцога и его молодую жену.

— Невесту, — уточнила Макария. — Она погибла в день их свадьбы. И знаете, что об этом уже пять сотен лет говорят?

Рассказ Макарии выдался подробным и долгим. Я не жалела времени и сил, задала ей, наверное, два десятка вопросов. Вытащила из девушки всю известную информацию.

Что во всём это правда, что ложь — сложно сказать. Зато теперь я точно знала, за какие такие заслуги герцога Валентайна за глаза и в глаза называли Чёрным герцогом.

Кожа у него светлая, как у меня, а вот душа — настоящая тьма. И с этой тьмой я оказалась связана проклятьем, которое не позволит мне от него убежать.

Теперь я отлично понимала тех девушек, которых видела в дамской комнате на последнем балу. Стоило пронёстись слуху, что Чёрный герцог вновь ищет себе жену, и каждая представила себя на месте его прошлой невесты.

А я ещё удивлялась, как так герцог снизошёл до дочери барона. Теперь на порядок более поразительным считала поведение Андерсонов. Похоже, грядущее рождение наследника сделало барона слепым и глухим к нуждам и чаяниям дочерей. Их восемь, одной меньше, одной больше — только так я могла объяснить его чёрствость.

— Ну что ж, — сказала я, — это многое объясняет.

Встав с кресла, Макария опустилась передо мной на колени, молитвенно прижала руки к груди.

— Умоляю вас, леди Лина. Спасите от смерти мою любимую сестру. Ада не заслужила такой участи. Есть человек, который примет её в своём доме, назовёт хозяйкой, даст имя, пусть и без титула. С ним она проживёт счастливую жизнь. А с герцогом — вы ведь понимаете, что с ней может случиться.