Уже в седле, выскакивая из замка, я выдохнул со злорадным облегчением. Интересно, как будет выкручиваться наш князь? Кто ж теперь позволит такую зрячую красотку отдавать за убогого? Это сарказм в сторону цинизма, инвалидность ни в коем случае не высмеиваю.

Я может и сомневался раньше, насколько хватает эффекта магии Зерна. Но коза моя подопытная сейчас здоровее всех самых здоровых на деревне. На неё семья не нарадуется.

А я на Василису, которая камень кровавый с моей души смахнула, наконец, увидев мою рожу. Надеюсь, гордость девичья сыграет от моих последних слов, и не позволит ей искать со мною встреч. Так будет лучше.

Теперь и мне полегчало. Тёмный? Чернав, серьёзно? Да, кровью упивался и убивал половцев. Таких же людей, как и мы по природе. А что если буду делать добрые дела, сколько могу? При любой возможности. В перевес всему этому. Тогда и не уйду на сторону зла, удержусь. Постараюсь изо всех сил… удержаться. Потому что верю в это.

Скачу обратно галопом, дружинники еле поспевают. Ветер в лицо, остинки жгучие хлещут. Снежная гладь полей слепит, солнышко сегодня разыгралось, мороз разгулялся.

— А может, в баньку вечером, барин? — Слышу от товарищей на скаку.

— Хорошо, будет вам банька, — посмеиваюсь. — И вина дам. Хотя на ваши протёртые рожи жалко. Самогонкой обойдётесь.

— Ну что ты барин! — Завыли.

— Ладно, ладно, будет и вино.

Светлеет на душе.

Но нельзя расслабляться! Да и дел ещё море до поступления в Академию, что уже вот–вот. Надо две деревни новые объехать, чтоб людям показаться, да о проблемах расспросить.

А ещё быть готовым, что за чудесное выздоровление Василисы всё же с меня спросят.

Вернувшись в Малорыжково, я сразу дал команду дружинам усилить бдительность по всему периметру и особенно в особняке. Неизвестно, как в итоге княгиня отреагирует на мой визит. И сумеет ли Зоран меня поддержать, убедив в непричастности. Да и сама Василиса не брякнет ли чего. Вот я после содеянного и подумал, что рискую. Хотя и до этого взвешивал все «за» и «против».

Мой доносчик с Каменцов примчал буквально через сутки после чуда прозрения и доложил:

— Василиса прозрела!!.. Княгиня Истислава распорядилась не вести внучку к графу Тришину! Видать, передумали свадьбу играть. Ха! Выкуси, страшилище. Не дадим нашу Василису извести на чужбине. В Каменцах праздник большой по случаю выздоровления княжны, старая ведьма рублей не жалеет. А ещё академические маги налетели в замок, как голодная саранча.

А я–то думаю, что это всадники зачастили в мантиях туда–сюда.

Мдя, вот же я шума наделал. Сижу в особняке, как на измене. Леночка не знает, как мне угодить, как внимание моё заработать. А Дарья, почуяв моё беспокойство, с луком вообще не расстаётся.

Первые три дня пришлось никуда не отлучаться, мало ли. Но до меня дел, похоже, уже не стало.

Утром четвёртого, выдохнув с облегчением, отправился в Новосёлки знакомиться с народом. Хотя, сперва, надо бы в мелкую деревню на севере прошвырнуться, что–то там Гайя завозилась с этими волками. Но в первую очередь большое хозяйство решил посмотреть, а потом уже до двух изб по сугробам переться в дикий лес.

С дружиной в двадцать человек проскакал до развилки бодро, взяв с собой на этот раз и Дарью. Повернули на запад, лошади двинулись уже тяжело по не чищенной и не растоптанной дорожке. Снега намело местами под метр. Дальше пересекли речку по хлипкому мосту, по которому, похоже, карета не проедет, завалится и утонет. Вода подмёрзла, но лёд ещё тонкий.

За мостом метров двести, и вот они Новосёлки. Избы обосновались на берегах двух рек, одна из которых в канал замка князя и перетекает. Дома стоят и с другой стороны от дороги, где поля простираются. Вдалеке лес виден и дорога туда уходящая.

По первому впечатлению деревня примерно, как Малорыжково по величине. Только дома здесь стоят чуть компактнее. Сразу видно и несколько крупных домов по два этажа, на одном из которых наше знамя красуется. В целом, смотрится всё побогаче, зодчество Руси средних веков прослеживается.

Мы не предупреждали, что нагрянем, а стоило въехать, сразу мальчишка разорался какой–то, уносясь по деревне, и народ весь из домов повалил живенько. Столько незнакомых людей, столько молодых и красивых.

В итоге толпа человек в двести путь преградила на середине улицы, продолжая стягиваться! Впереди всех три молодые светлые девицы симпатичные с косами толстенными русыми, разрумяненные и сочные, в платьях красочных прямо без шуб вышли встречать. В руках на тряпках цветных держат они здоровенные караваи, пышущие паром. Сверху на них ещё и мисочки соли.