– И чего ты боишься? – хмыкнул малой, - Показать, что ты чего-то не умеешь, или выглядеть хуже медведя?

– Не знаю, - тихо ответил, пребывая в каком-то необъяснимом смятении, - разве мне не полагается быть примером? Хотя, пожалуй, смущает не это. Ты видел мальчишку. Аристократическая стать, манеры, выдержка, владение оружием, то, как говорит… Он явно не из простых. Но колка дров? Я, ты, дядя… Такие как мы не колют дрова. Не потому, что это ненужный навык, а потому, что из-за отсутствия необходимости нас этому не учили.

– Почему, - хитро оскалился Дартин, - я колю.

Пришлось вопросительно поднять бровь.

– Ну да, - развёл руками брат, - старая отцовская хижина у заросшего озера. Помнишь, однажды в детстве дядя отвёз нас туда после праздника урожая? Тогда он обмолвился, что там любили прятаться от мира наши родители.

– Помню, - глухо отозвался, вынимая из закромов сознания тёплое, но болезненное воспоминание.

– Знаю, ты не любишь это место, оно напоминает тебе о потере. А я… - Дартин неловко пожал плечами, - Не хотел говорить… В общем, для меня оно стало тем самым маяком, который позволил доплыть до прошлого. Прошлого, которое я не помню. Именно поэтому я стал сбегать туда при любых возможностях. Находясь в хижине, я словно проникал в запретный мир, где был способен прикоснуться к теплу наших родителей. Все эти вещи, которые держали в руках они, теперь были доступны и мне. Для семилетнего мальчишки невероятное счастье взглянуть сквозь призму времени на тех, кто даровал тебе жизнь… Этим отчаянно хотелось поделиться, но я видел твою боль. Поэтому, когда ты пожелал о ней забыть, я решил тебя не тревожить. Эта хижина стала моим тайным убежищем. Вот там-то старый смотритель и научил меня орудовать топором, – брат снисходительно хмыкнул, отпуская приступ откровения, - Ты прав, холёных адептов академий не учат колоть дрова. Я думаю, колоть дрова нас учит сама жизнь. Не знаю, что успел пережить этот мальчишка за свои шестнадцать лет. Может это занятие – всего лишь забавное развлечение из его прошлого, а может, научиться, так искусно управляться с деревянными колодами его заставила нужда. Как бы то ни было, ты можешь выяснить это сам. И желательно прямо сейчас, пока он основа не скрылся из виду. А насчёт «быть примером». Ты всегда был примером. Для меня! Тем, кто, будучи подростком, умудрился не согнуться под бременем лидерства. Мой бесстрашный брат всегда работал дольше, знал больше, делал лучше, частенько прикрывая мою бедовую головушку. Но, может, хватит лезть вон из шкуры, чтобы соответствовать. Позволь себе просто быть собой. Открою тебе секрет младшенького. Знаешь, какое это неописуемое удовольствие, иногда поучить чему-нибудь и твою зазнавшуюся усатую морду!

Я, было, открыл рот, пытаясь обуздать обрывки вопросов, внезапно решивших атаковать разум, после столь неожиданного признания, но Дар оказался быстрее:

– Не сейчас, Кай! Я всегда в твоём распоряжении, это может подождать…

Невольно хмыкнул, поражаясь столь тонкой проницательности:

– Полагаешь, я думаю не о том?

– Не имею понятия, – весело отозвался этот шельмец, - Мысли твой замечательный брат читать пока не научился! Но вот то, что мальчишка скоро снова испарится…

Продолжение дослушивать не пришлось.

Над словами Дартина я думал всё то время, пока спускался по лестнице и огибал дом, чтобы выйти на задний двор. Его невольное откровение заставило взглянуть на всю эту странную ситуацию иначе. Мы имеем право быть разными, по-разному воспринимать мир, одни и те же вещи, например такие, как старая хижина у озера... И это мы – родные знавшие друг друга всю жизнь братья, что уж говорить о мальчишке с другого конца вселенной. Возможно, он винит меня в случившемся, опасается, или ненавидит… Возможно, думает, что в случае худшего исхода, касающегося матери, там, с родным отцом, его жизнь всё же была бы немного радужней. Возможно, полагает, что ему не пришлось бы пройти, через все эти испытания, если бы я не положил на заветный портальный камень свой медальон. Этих «возможно» тысячи, но я никогда не узнаю о них, пока не найду в себе силы посмотреть этому мальчику в глаза. Правда в том, что в его прошлом мне уже ничего не изменить, но будущее… Я хочу сделать будущее этого недоверчивого, рано повзрослевшего ребёнка счастливым, уже только потому, что он часть её, потому, что иначе просто невозможно.

Когда я шагнул на площадку, усыпанную песочной трухой, парень мгновенно напрягся, но, как и предсказывал брат, драпать не стал. Его взгляд выражал крайнюю степень недоверия, и лишь присутствие медведя, сдерживало эфильда от желанного побега. Всё тот же юношеский максимализм не позволял обнажить смятение, или выказать страх. Однако, после всех событий на арене, мальчишка не знал, чего от меня ждать и это нервировало нас обоих. Поэтому оставалось, наступив на собственный хвост, открыто признаться тому, для кого хотелось стать примером, что я далеко не всезнающ:

– Меня научишь? – осторожно спросил, поднимая с земли откатившееся полено, - в отличие от твоего друга, я ни разу в жизни не колол дрова.

– Ни разу? – парнишка нахмурился, бросив вопросительный взгляд в сторону косолапого. И надо отдать должное медведю, тот тащить на себя одеяло не стал. Ратмир коротко пожал плечами и снисходительно хмыкнул:

– Вполне возможно. Знаешь Селион, высших за пределами «Медвежьей долины» предпочитают учить иным мене полезным премудростям. Так что, вполне возможно, что лорду Каилу за долгие годы жизни ни разу не посчастливилось взять в руки колун. Думаю, тебе, однозначно, есть чему его научить.

Выдав последнюю фразу, медведь, не раздумывая, бросил мне топор. Благо реакция, коей я славился с академии, позволила поймать чудо оружие на лету, что всколыхнуло робкий интерес в глазах эфильда.

– А я пока отнесу плоды наших утренних трудов в дом, - и собрав в охапку наколыши Ратмир благополучно удалился.

Мы же с парнишкой остались стоять на маленькой площадке с топорами в руках. Как последние воины двух павших королевств, каждый из которых не мог понять, что же ему делать с недобитым противником, коли воевать уже не за кого.

Наконец крылатый еле заметно вздохнул, перехватив древко своего орудия поудобнее, поднял с земли полено и, поставив его на колоду, с размаху ополовинил. А потом, скинув остаток, осторожно отступил в сторону:

– Твоя очередь, – выдал мальчишка, немного охрипшим голосом, - только перехвати рукоять пониже.

С того момента, как мы добрались до деревни прошла ровно неделя. Самочувствие не улучшилось, но, благодаря отварам старика, держалось на отметке «терпимо». Чёрные нити, облюбовавшие плечо, спустились заметно ниже, правда, до сердца пока не добрались. И это само по себе уже было неплохо. Не думаю, что в Притали, без авранара, я продержалась бы столько времени. А здесь мне упорно не давали уйти за грань, плюс ко всему, кормили и заботились. Я не могла найти объяснения, зачем медведям лишние хлопоты. В таком состоянии проку от меня было мало. Чужая «невеста», в принципе, не должна была стать их заботой. Но случилось, как случилось и хозяева нашего временного пристанища, казалось, даже были этому рады.