— Пока все неплохо, а вот подмести здесь и пыль протереть не помешало бы, — по-хозяйски подметила я, поймав на себе довольный взгляд Драгомира.

— Значит, остаешься?

Еще раз осмотревшись по сторонам, я глубоко вздохнула, будто набиралась уверенности в собственных силах, и уже примеряла на себя роль местной ведьмочки. Маленький домик на берегу реки, зато уютный и свой, куда никто не рискнет сунуться без заготовленной печеньки, нравился мне все больше. И Марфе этой, кем бы она не была на самом деле, огромный респект за такую устрашающую репутацию. Как говорят у нас в продажах, клиенты уже теплые и готовые к дальнейшим действиям. Грешно от такого отказываться.

— Да, остаюсь. Спасибо за все. Если бы не ваша помощь… — улыбнулась я воеводе, вложив в эту улыбку всю свою искреннюю благодарность.

Вот только Драгомир, увидел то, что хотел увидеть. Преисполненный страстью и желанием, мужчина в несколько шагов сократил расстояние между нами и грубо, почти по-медвежьи, сгреб меня в охапку. Взгляд его глаз ласково заскользил по моему лицу, особое внимание заостряя на губах, и я заробела.

— Не бойся, Машенька. Я тебя в одиночестве не оставлю, буду навещать так часто, как пожелаешь. Только позови.

Он потянулся ко мне руками, стремясь поцеловать. Наши взгляды слились в одно, лица стали приближаться друг к другу. Я чувствовала, как сердце забилось в сумасшедшем ритме, и я застыла в растерянности, не готовая к такому повороту.

В этот самый момент будто нарочно (ну, конечно, нарочно, кто бы сомневался), енот, забравшийся на кухонный шкаф, принялся громыхать кухонной утварью, вызывая сущий хаос и сбивая кастрюли с полок. Звуки разбитого стекла и металлического стука заставили меня вздрогнуть, и будто проснуться от наваждения.

Что я творю?! Да, Драгомир определенно хорош собой, он мне нравится, и пользуется авторитетом у местных, но я его совсем не знаю, чтобы сближаться на таких скоростях. Если этот поцелуй и состоится, то не сейчас, а когда придет для него время, и я не буду ни в чем сомневаться.

Увидев удивление и испуг на моем лице, воевода ослабил хватку. Раздосадованный тем, что нас прервали, он отпустил меня и резко развернулся к кухонному шкафу, откуда все еще доносились звуки беспорядочно шумящего енота.

— Вот же безмозглое создание! — пробасил он гневно на Валерия Дмитрича, готовый к решительным мерам, и сердце в моей груди заколотилось чаще прежнего. — Я научу тебя хорошему поведению.

Валера, не будь дураком, принялся улепетывать от преследователя, то ловко перескакивая с полки на полку, естественно, не заботясь о том, что было на ней расставлено, то умело передвигаясь по деревянным стенам и шторам, цепляясь за них острыми коготками.

От Драгомира ущерба имуществу, с которым я мысленно как-то даже успела сродниться, оказалось еще больше. Войдя в раж, воевода нещадно крушил все на своем пути будто слон в посудной лавке.

— Я все равно тебя достану, прыткая тварь! — кричал Драгомир, не обращая внимания на мои попытки его утихомирить. — Когда сделаю из тебя чучело, будешь сидеть смирно.

А вот угрожать моему пушистому Валерчику — это уже перебор. Тоже мне, раскомандовался! Тут и одного начальника под боком хватало, чтобы второго заводить.

Карусель перед глазами и не собиралась утихать. Тогда меня будто волной смелости накрыло. Схватив в руки метлу, я неожиданно для себя вошла в образ и громко закричала:

— Да остановитесь уже, окаянные! Или желаете узнать, какова ведьма в гневе? — реакция последовала молниеносная: Енот так и повис вниз головой где-то под потолком, удивленно заморгав карими глазенками, здоровяк Драгомир застыл в нелепой позе, и со всем вниманием оглянулся в мою сторону. Только мне после того погрома, который они учинили в моем новом жилище, этого показалось недостаточно, и я добавила. — Еще раз замечу вражду между вами, заключу вашу мужскую силу вот в этот сосуд, и поминайте с Богом.

Для убедительности я схватила в руки первую попавшуюся склянку и потрясла ей перед их удивленными носами.

— Прости, Машенька, каюсь, был неправ, — сразу пошел на попятную воевода, с извиняющимся взглядом склонив передо мной голову. — Только одного в толк не возьму, почему и к этому куску шерсти ты обращаешься, как к человеку? Чем он тебе так дорог?

Валерий Дмитрич, перебравшийся на всякий случай на полку повыше, смотрел на меня так, словно его тоже интересовал ответ на этот вопрос.