— Сэнсэй, вы учите меня почтительно относиться к вашим традициям. Я это отлично понимаю и стараюсь их соблюдать. Однако не забывайте, что не только у японцев есть культура и свои устои. Я русский человек, для нас клан — это род. Семья. Я не приму в семью человека, которого приходится заставлять, и которому я не могу доверять.

Сделал паузу, чтобы Азуми перевела. Снова посмотрел на Хидзаши. Он замешкался. Сквозь ненависть начали пробиваться и другие эмоции. Страх.

В Российской империи родовые отношения сохранились только у аристократов. Но и у них всё больше выделялось тех, которые ставили свои интересы выше забот рода или не зависели от его влияния. Тот же Державин в Японии был единственным представителем своей семьи. И, благодаря собственной армии, мог не беспокоиться, что поддержка родственников исчезнет. Ему она просто не нужна.

А вот японцы жили кланом. Оставшись одни, они были чрезвычайно уязвимы. Таких могли сожрать и не заметить. Это пугало. А ещё гордость. Даже гордыня. Его коробило, что ему не доверяют. Но он сам виноват — слову верят, пока оно крепко.

Была и вина. И почему-то, судя по мимолётным взглядам, лично к Азуми. Между ними точно что-то было.

Ха! Получается его читать. Это хорошо, но недостаточно.

— Теперь вы не просто в Японии, — продолжил я. — Мы в Японской губернии, части Российской империи. Эту страну ждут перемены, связанные не только с Истоками и магоснабжением, сэнсэй.

Теперь молчали оба. Переваривали. Я тем временем размышлял, что мне делать с таким подарочком. Изаму ухмылялся, подкидывая его мне, но теперь крепко задумался. Не получилось просто так решить проблему за чужой счёт.

— И каков же будет испытательный срок? — наконец-то спросил он.

— Не знаю, — честно ответил я. — Пока я не буду уверен в нём.

На этом разговор был окончен, о чём я дал понять, налив себе ещё одну чашку. Правда, закрытой осталась только тема Накамуры, а вот более насущные проблемы никто не отменял.

— У стражи Нагао тоже были русские ружья. Только замаскированные. Дэйчи мог напасть на армейский конвой?

Изаму ответил не сразу.

— Мог.

— Вопрос не в том, чтобы напасть, — протянул Медведь. — А в том, чтобы узнать, где и когда нападать.

Верное замечание.

Я коснулся горячей чашки, над которой поднимался ароматный пар. Покрутил осторожно, скребя дном о деревянную подставку.

— Тебе что-нибудь известно об этом? — спросил Хидзаши.

Пусть сделает первый шаг к тому, чтобы заслужить доверие.

— Нет, — ответил он решительно. — Ружья привезли в обозах пару дней назад, уже замаскированные. Нагао старался не раскрывать свои планы. Я даже не знал, что они хотели похитить Азуми.

Парень посмотрел на девушку, но та сделала вид, что не заметила его.

— У Дэйчи хорошие шпионы, — сказал Изаму.

— И всё равно не сходится, — пробасил Медведь. — Ружья — вот что меня смущает. Не то, как их украли и кто. А что у Истока их почти выставили напоказ. Даже серийные номера не сбили. А в доме того хрыча даже я не сразу определил наши стволы.

— Думаешь, кто-то хотел, чтобы мы обвинили во всём Нагао?

— Похоже на то.

Я задумался. Кто и зачем? Но тут Аико тихо попросила:

— Можно мне сказать?

— Конечно! — рыкнул Медведь. — И больше такой глупости не спрашивай.

Замечание немного сбило девушку с толку, она покосилась на громадного страшного экс-браконьера, но затем продолжила:

— Тогда, на горе, среди похитивших Азуми-сан был не японец. Он был выше обычного, и мне удалось рассмотреть глаза.

— Точно! — воскликнула Алёна. — Что ж я сразу не обратила внимание! Тот гад покрупнее, чем местные. И у глаза такие… голубые или…

— Перламутровые! — воскликнула Аико, с трудом произнеся это слово.

— Точно! Но я думала, мне показалось. Всё прошло слишком быстро.

Все обернулись на Азуми, но та покачала головой.

— Я не помню. Меня вырубило какой-то усыпляющей магией.

У них и такая есть? Это плохо…

— Думаю, цель мы наметили, — заключил я после некоторой паузы. — Нужно выяснить, кто навёл Нагао на конвои.

Вдруг дверь отворилась, и в комнату влетел Слава. Он плюхнулся рядом со мной, выхватил чашку, которую я до сих пор крутил на подставке, опрокинул…

И тут же чуть не позеленел. С трудом глотнул, хрипло вздохнул и со свистом, натужно выдал:

— Ты как это пьёшь?! Это ж концентрат, а не чай!

Ну, люблю я покрепче заваривать… Что тут такого-то?

Оклемавшись, Слава наконец-то объяснил, чем вызвана спешка:

— Похоже, я знаю, кто воду мутит!

Мы терпеливо ждали, пока Слава отдышится и утолит жажду, глотая чай чуть ли не из горлышка чайника. Хорошо еще тут не было еды, потому как он наверняка бы постарался все слопать, прежде чем приступить к рассказу.