Что-то внутри меня дрогнуло. Не жалость — это было бы слишком просто. Нет, я ощущал что-то большее, что-то горячее, обжигающее и согревающее, словно тлеющий уголёк среди холодного ветра. Её боль, её смелость и даже эта тихая гордость, с которой она отказывалась быть сломленной, притягивали меня.

Это неправильно!

Я сжал кулаки, стараясь подавить это чувство. Я — сын дома, которому она служит. Она — простая девушка из прислуги. Это не тот путь, по которому я должен идти. Моё будущее определено долгом перед семьёй, долгом перед титулом. Тем более, она только что потеряла суженного…

И всё же её образ не покидал меня. Её слёзы, искренние и горькие, её благодарность, такая простая и чистая. Она была... настоящей. Настолько настоящей, что рядом с ней мои собственные стремления казались пустыми и вычурными.

Нет. Это временно. Это просто желание помочь, быть рядом. Это ничего не значит. В конце концов, она старше меня на несколько лет…

Но в глубине души я знал, что обманываю сам себя. Как бы я ни пытался найти оправдания, как бы ни старался убежать от этих мыслей, я начал чувствовать к ней что-то, что не укладывалось в рамки дозволенного.

Мой разум протестовал, пытаясь напомнить мне о моей роли, о границах, которые нельзя пересекать. Но сердце... Сердце было глухо к доводам разума. Оно просто билось чуть быстрее, каждый раз, когда я думал о её глазах, полных боли и надежды, о её голосе, тихом и искреннем.

Это неправильно.

И всё же, я не мог избавиться от мысли, что хотел бы снова увидеть эту лёгкую улыбку, как лучик солнца сквозь грозовые тучи. Хотел бы снова услышать её голос, даже если она всего лишь скажет мне «господин».

Я бы истребил всю боль и страдания на земле, лишь бы облегчить её ношу…

Я выдохнул, ощущая, как тишина сада становится тяжёлой. Это чувство — моя слабость, и я не могу позволить ему взять верх. Но чем больше я пытался от него избавиться, тем сильнее оно становилось, словно цепь, которой меня связали.

Когда мы подошли к комнате для слуг, я остановился, стараясь скрыть свою внутреннюю борьбу.

— Ты правда должна отдохнуть, Амелия, — сказал я.

Она кивнула, грустно улыбнувшись, и направилась в сторону двери.

— Благодарю тебя, Максимус! Я и представить себе не могла, что человек из благородного сословия может быть настолько чутким к проблемам окружающих. В будущем ты можешь занять высокий пост, и тогда, возможно, тебе будет не до обычных крестьян. Но пока этого не произошло, я рада, что ты отличаешься от остальных …

Я остался стоять, наблюдая, как её силуэт растворяется в темноте. И только тогда позволил себе ещё один, последний, тихий вздох.

***

Библиотека ночью была местом, где каждый звук обретал странную остроту. Скрип досок под моими шагами, шорох переворачиваемых страниц, даже моё собственное дыхание казались слишком громкими. Но всё это становилось неважным, стоило мне открыть книгу.

Я в тайне продолжал читать литературу о магических потоках, их структурах. Даже зная, если меня разоблачать, то моя дорога прямиком на Инквизиторский костёр, но всё равно я не мог остановиться. Текст захватывал меня, а тайна, окутывающая его, заставляла сердце биться быстрее.

Ночами я прокрадывался сюда, когда весь замок засыпал. Это стало ритуалом — украсть несколько часов для изучения запретного. Я закрывал за собой двери, проверял, чтобы никого не было рядом, и начинал читать.

Но сегодня я не услышал, как кто-то вошёл. Свечи начало задувать, вокруг затанцевали свой ужасающий танец тени, в груди вновь загорелся огонь.

— Аккуратнее, мальчишка, можно обжечься — раздался хтонический голос, от которого мои руки замерли, сжимая книгу.

Я резко обернулся. Мужчина стоял у полки в глубине зала. Тёмный плащ окутывал его фигуру, капюшон скрывал большую часть лица, но свет лампы выхватил проблеск глаз — горящих красным, излучающими любопытство и азарт.

Я хотел спросить кто он, но слова застряли в горле.

Человек в чёрном медленно шагнул вперёд, его движения были плавными, почти хищными.

— Магия… — он подошёл вплотную ко мне, проведя пальцами по странице книги. — Привлекательна, не так ли?

Моё сердце бешено колотилось.

— Ты думаешь, что нашёл путь к свободе, к силе, — продолжил он, и в его голосе мелькнула тень насмешки. — Но ты даже не понимаешь, как легко можешь стать пешкой.

Пешка. Это слово резануло по сердцу.

— В большой игре, мальчик мой, есть фигуры. Одни пожирают других, а другие, просто идут туда, куда их направляют. А ты… — он сделал паузу, прожигая меня глазами насквозь. — Пока что просто пешка.

Я крепко сжал книгу, пытаясь унять дрожь. Незнакомец, казалось, парил в воздухе, и только сейчас мне пришло осознание, что его одежда это всего лишь клубы чёрного дыма.