Внезапно что-то отвлекло моё внимание. С другой стороны торговой площади блеснуло знакомым отливом стеклянное горлышко. Сердце ёкнуло. Я подошёл ближе, поднял бутылочку, внимательно осмотрел.

— Спроси у него, откуда они? — попросил Зафира, указывая на торговца — сухонького старика с кривыми зубами.

Турок обменялся с продавцом несколькими фразами.

— Это импорт, — перевёл он ответ. — Купили в вашей стране. Очень хорошие, чистые и качественные зелья.

— Я знаю! — кивнул и невольно улыбнулся.

Ещё бы мне не знать. Это же, мать их, мои зелья! На каждом флаконе стоит личный герб Магинских. А ещё печати Ольги и Лампы, мои этикетки.

Как же они сюда попали? Вариантов не так много, точнее, один — Булкин. Похоже, его знакомства и торговые связи дотянулись даже до турок. Молодец какой, нашёл рынок сбыта за границей. Когда встречусь с ним, нужно будет поднять цены. Этот предприимчивый торговец явно зарабатывает больше, чем рассказывает мне, раз уже наладил экспорт зелий за рубеж.

Продолжая двигаться по рабскому рынку, я внезапно услышал знакомую речь. Крепкий, сочный русский мат, которым способны ругаться только мои соотечественники, прорезал многоязычный гул базара.

Обернулся на звук и увидел большую клетку. В ней было около сорока наших солдат. Побитые, грязные, в разорванной форме, но с глазами, полными злобы и решимости. Они прожигали проходящих мимо турок ненавидящими взглядами, пока те демонстративно плевались в их сторону.

— Что смотришь, сука?! — выкрикнул один из пленных толстой женщине в национальном наряде. — Мужика хорошего ищешь?

Дама не поняла слов, но уловила тон и сплюнула к решётке клетки.

— Откуда они тут? — поинтересовался у Зафира, указывая на соотечественников.

— Пленные, — пожал плечами турок, словно это было очевидно.

— Что с ними будет?

— Возьмут для тренировки бойцов и детей, — равнодушно ответил он. — Очень хорошие экземпляры для того, чтобы мальчик совершил первое убийство.

Зафир говорил об этом таким обыденным тоном, словно речь шла о каком-то товаре, а не о живых людях. О моих соотечественниках, которые будут зарезаны детьми для кровавого обряда инициации. Внутри дрогнуло.

Я поморщился. Благотворительность — это не про меня, но что-то царапнуло мою русскую душу. Или, может, просто здравый смысл подсказывал, что спасённые солдаты станут отличным вложением в будущее.

— Сколько хотят за них? — попросил Зафира узнать цену.

Турок поговорил с продавцом — мрачным типом с кривым носом и шрамом через всё лицо.

— Пятьдесят тысяч за одного, — перевёл он мне. — Если покупать оптом, то по тридцать тысяч.

Я сжал кулак до хруста в костяшках. Сука, они дешевле стоят, чем монстры и многие мои зелья! Солдаты империи, боевые единицы, каждый из которых обошёлся государству в десятки тысяч, потраченных на обучение и экипировку, продаются, как дешёвое мясо.

— Я хочу купить их всех, — заявил, окончательно решившись.

Зафир бросил на меня удивлённый взгляд, но ничего не сказал. Он обратился к продавцу, явно передавая моё предложение. Мужик с кривым носом заулыбался, обнажая редкие коричневые зубы, и начал что-то быстро говорить, активно жестикулируя.

— Он спрашивает, у тебя с собой такие деньги? — перевёл Зафир.

Я задумался. Действительно, наличных у меня не было. Да и пространственное кольцо лучше не светить — такой артефакт здесь моментально привлечёт нежелательное внимание. К тому же валюта с собой только наша, а не их.

— Нет, — честно ответил я. — Но у меня есть кое-что получше. Пойдём. Скажи, чтобы шёл за нами.

Зафир перевёл мои слова работорговцу. Тот поначалу нахмурился, явно не желая оставлять свой товар без присмотра.

— Передай: если сделка состоится, он получит больше, чем просил, — добавил я. — Пусть идёт с нами или прощается с выгодой.

После перевода торговец недовольно цыкнул, крикнул что-то своему помощнику — сутулому парнишке, дремавшему в тени навеса, и неохотно пошёл за нами.

Я направился обратно к лавке с зельями, по пути специально прошёл мимо других торговых палаток, демонстративно игнорируя их товары. Пусть работорговец думает, что я точно знаю, куда иду.

Когда мы приблизились к лавке с моими зельями, продавец — тот самый сухонький старик с кривыми зубами — заметно оживился. Его морщинистое лицо озарилось алчной улыбкой при виде возвращения потенциального покупателя, да ещё и с компанией.

Я оглянулся на работорговца, убедился, что тот внимательно наблюдает, и только тогда перешёл к делу.