Чувствую себя самым счастливым котом на планете!

Единственное, что смущает, – народ вокруг. Конечно, питаю симпатию к перемирцам, но в такой момент, когда Карри особенно прекрасна, хочется остаться с ней наедине.

Однако именно сейчас она является частью толпы, которая окружила пересохший фонтан. Коты и кошки, мужчины и женщины… Все держатся от фонтана на расстоянии. Дистанцию хранят и меж собой, сбиваясь в мелкие группки по двое-трое-четверо. Поэтому «толпа» сильно разрежена, больше подходит слово «собрание». Мы все в каком-то безымянном закоулке песчаного лабиринта, одном из сотен или даже тысяч…

Фонтан облеплен кошачьими силуэтами.

Парапет широкого бассейна заняли стражи Бальзамиры. В количестве семи штук. По крайней мере, смею думать, что это они. На некоторых я разглядел символ – крест с петлей. Среди них узнал белоснежную пышногривую фигуру Альхора, а на центральном столбе восседает над всеми, словно судья, Вуркис – дух Бальзамиры. Цепь его хвоста колышется, позвякивая колечками, на ременных шипах яркие отсветы, кроваво-красный знак стража на черной маске виден отчетливо даже издалека.

А под ним, в бассейне, на горке песка…

– Да чтоб тебя! – выругался я тихо.

Леон, собственной персоной.

В окружении, кажется, пяти сфинксов-телохранителей.

Там идет какое-то громогласное обсуждение. Я был увлечен Карри, а затем ошарашен тем, что Леон здесь, поэтому смысл слов начал улавливать не сразу.

– …не в восторге, и все же я считаю, – говорит стражница, – что изгнание Леона из Бальзамиры за проступки его сфинксов поведет за собой… недобрые последствия. Каждый кошачий сам по себе и за деяния остальных не отвечает. Так заведено испокон веков, и этот принцип должно чтить.

– «Его сфинксов», – процитировал другой страж. После чего заговорил: – Люция, даже твоя собственная формулировка «его сфинксов» ясно дает понять, что эти сфинксы уже не сами по себе.

– Не цепляйся к словам, Винил, – говорит Леон в свойственной ему елейной манере. – Я говорю «мои ребята», чтобы не говорить «ребята, которые солидарны со мной во мнении». Так просто короче. Все, что делают мои ребята, они делают по своей воле. Вот ты, Гарпун…

Черные линзы очков повернулись к одному из сфинксов.

– Скажи, я тебя к чему-то принуждал? – задал вопрос Леон.

– Нет, босс! Я делаю то, что хочется!

– А почему ты называешь меня боссом?

– Потому что мне так хочется!

Леон по-человечьи развел в стороны передние лапы, оглядев стражей.

– Вот видите!

Затем посмотрел на другую лысую фигурку рядом с собой.

– А ты, Барбара? Ты действуешь по своей инициативе?

– Конечно!

Главарь сфинксов чуть обернулся.

– Арнольд, Грация? Я вам когда-нибудь приказывал?

– Нет, шеф, – ответил мужской голос.

– Только просили, – добавил женский.

Леон обратился к сфинксу, который позади всех.

– А ты, э-э-э… извини, не помню имя…

– Все путем, мастер! – отвечает, судя по голосу, совсем еще юнец. – У меня его нет. У меня вообще ничего не было, пока вы меня не нашли! Я за вас любого на куски порву, мастер!

Леон запрыгнул на один из выступов фонтанного столба, развернулся к публике и вновь уселся. Вуркис, дух Бальзамиры, по-прежнему над ним, но теперь лидер сфинксов выше всех, кто на парапете бассейна и внутри него.

– Это еще вопрос, – говорит он, – у кого свобода выбора меньше. У моих ребят или… у вас, стражей? Если закон Бальзамиры нарушит, скажем, ваш друг или родич, вы поставите ему клеймо, потому что искренне этого хотите? Не-е-ет, потому что закон вынуждает!

– Да, мы служим закону, – говорит Альхор, – но по собственной воле!

– Вот и мои ребятки служат мне на сугубо добровольных началах. Никто не запрещает им в любой момент развернуться и уйти в закат. Но пока что они со мной. Ими движет желание отплатить мне за добро, которое я для них сделал.

Со стороны стражей и в толпе одна за другой загораются реплики:

– Ты манипулятор, Леон!

– В любом законе можно найти лазейки…

– Можешь обойти закон, но те, кто его стерегут, все прекрасно видят. Ты собрал вокруг себя стаю и возглавил ее.

– Твое место среди собак!

Коты и кошки продолжают спорить. Мнения разделились на два лагеря. Одни считают, что сфинксы в обители Сехмет обнаглели до крайней степени, и их вожака пора заклеймить и вышвырнуть из Бальзамиры, несмотря на то что сам Леон закон не преступает. Другие опасаются, что такой прецедент повлечет за собой смуту в кошачьем мире, ибо будет нарушен главный его постулат – кот за кота не в ответе. Если стражи это сделают, то перестанут быть теми, кто охраняет закон. И превратятся в тех, кто его устанавливает. Проще говоря, захватят власть. Сами станут Леонами.