Но было поздно. Заражение уже проникло в кровь. Михаил почувствовал, как первая волна жгучей боли прокатилась по его телу. В этот момент его охватил не страх за себя, а отчаянное беспокойство за Цзи — сможет ли юноша продолжить их миссию один, если учитель падет жертвой скверны?

Трещина в реальности окончательно закрылась с ослепительной вспышкой энергии. Кристалл над алтарем потускнел и рухнул вниз, разбившись на десятки осколков, которые тут же начали распадаться в пыль.

Цзи, прижимая к себе бессознательное тело спасенной девушки, неестественно легкое после частичного поглощения её жизненной силы кристаллом, в ужасе наблюдал, как черные прожилки расползались по руке учителя.

— Учитель! — крикнул он, бросаясь к Михаилу. — Я сейчас… у меня есть экстракт из корня белой сливы!

Михаил покачал головой, отступая на шаг.

— Не подходи, — его голос звучал хрипло от боли. — Мы оба знаем, что это не поможет. Мне нужно… время.

Он поднес хронометр к глазам, и крошечные шестеренки внутри задрожали, словно отвечая на его невысказанную просьбу. Внутри механизма что-то щелкнуло, и стрелки начали вращаться в обратном направлении.

Глава 50: Путь к победе

Последний луч заходящего солнца пронзил полумрак Зала Советов школы Теневого Шёпота, заставив карту на столе засветиться, будто та сама излучала энергию. Тени в углах зала сгустились, словно живые существа, прислушивающиеся к разговору. Феликс склонился над столом, изучая отмеченные точки.

— Итак, решено, — подвел итог мастер теней, его голос звучал глубоко, словно из колодца. — Основные силы привлекают внимание у главных ворот, а малая группа проникает через тайный проход, который указал архивариус Лин.

Лин снова обвел пальцем тонкую линию на карте, ведущую через скалу прямо к забытому крылу школы Небесного Ветра. Его движения казались уверенными и отточенными, но взгляд метался между точками карты, выдавая внутреннее напряжение.

— Проход известен только старшим архивариусам, — повторил он, удерживая палец на карте чуть дольше необходимого. — Мастера о нем даже не подозревают. Строители заложили его пятьсот лет назад как последний путь отступления при осаде.

— И ты уверен, что он не охраняется? — спросил капитан стражи храма целителей, седовласый мужчина с шрамом через левый глаз. Закаленный в боях ветеран невольно сжал рукоять меча, словно физическое прикосновение к оружию придавало его словам вес.

— Почти наверняка, — кивнул Лин. — Когда я покидал школу, о нем знали только трое архивариусов, включая меня. Двое других сейчас… — Он запнулся, проведя языком по пересохшим губам. — Скорее всего, они трансформированы.

Феликс заметил, как пальцы Лина едва заметно коснулись виска — там, где раньше пульсировала черная нить скверны. Объемная структура вероятностей вокруг архивариуса на мгновение исказилась, как рябь на водной глади, прежде чем вернуться к прежнему состоянию.

— Значит, действуем через восемь часов, на рассвете, — подытожил Феликс, отмечая про себя это мимолетное искажение. — Так у нас будет весь день для операции. Командиры, подготовьте своих людей. Необходимо, чтобы отвлекающий удар был максимально убедительным.

В зале наступила тишина, нарушаемая лишь легким шелестом тканей, когда собравшиеся обменивались взглядами. Многие из них не ожидали вернуться с этого задания, и эта мысль висела в воздухе, невысказанная, но ощутимая.

Они молча кивнули, один за другим покидая зал с темными от тревоги лицами. Сколько бы человек ни готовился к сражению, тень неуверенности всегда следовала по пятам.

Последними оставались Феликс, Елена и Лин. Когда дверь закрылась за спиной последнего командира, Лин сложил карту школы. Теперь, когда никто не наблюдал, его пальцы заметно дрожали.

Феликс наблюдал за ним, пропуская физический мир через обновленный фильтр своего дара. Объемные структуры вероятностей, которые он теперь видел после слияния с Еленой, вокруг Лина странно искажались. Золотистые потоки, обычно плавные и гармоничные, вблизи архивариуса образовывали тревожные завихрения. Почти незаметно, на пределе восприятия, но все же — черные вкрапления, словно тончайшие трещины в стекле, пронизывали золотистое сияние.

Печать на груди отозвалась холодной пульсацией. Еще не предупреждение, но знак внимательности.

«Он что-то скрывает», — мысленно отметил Феликс, та часть его, что оставалась бизнесменом из другого мира, аналитиком и манипулятором, привыкшим искать скрытые мотивы.

«Или просто боится возвращаться,» — отозвалась другая половина, Чжан Вэй, воин, понимающий сложность человеческих эмоций и цену страха перед лицом опасности.

Через связь с Еленой он почувствовал её осторожное согласие с обеими версиями. После слияния в пограничном мире их мысли часто резонировали, создавая странную гармонию понимания без слов.