— Нет, конечно. Кто б мне рассказал?! — Силантий приподнял бровь. — Спортивный зал — это дело! Токмо вы уж проследите, чтоб стойки для луков сладили и место для борьбы сделали. И чулан для хранения снастей.

Василиса улыбнулась, наблюдая, как бывший охотник уже планирует свою будущую педагогическую деятельность. Кто бы мог подумать, что человек, считавший свой путь оконченным из-за травмы, найдёт новое призвание в обучении детей?

— Знаете, что самое чудное? — сказал вдруг Силантий, глядя на расходящихся детей. — Я раньше думал, что главное в жизни — сколько дичи ты набил или сколько Бздыхов уложил. А нынче смекаю — важнее то, что ты оставишь после себя. Этим сорванцам предстоит жить в мире, что день ото дня страшнее становится, и коли мои премудрости хоть одному шкуру спасут… — он не закончил фразу, но Василиса поняла.

— Ты стал настоящим учителем, — сказала она с уважением.

— Тьфу ты, какой из меня учитель-то, — проворчал он, но в глазах мелькнула гордость. — Так, делюсь по мелочи тем, что знаю.

Охотник начал собирать оставленное детьми снаряжение. Василиса помогла ему, подбирая разбросанные стрелы.

— Я рада, что Прохор предложил тебе стать учителем, — призналась она. — Эти дети получают уникальные знания, которых нет ни в одном учебнике.

— А я рад, что не отказался, хоть поначалу и хотел послать его куда подальше, — Силантий усмехнулся, бережно складывая луки. — Знаете, когда других-то натаскиваешь, сам многому учишься. Например, терпению… хотя, это ещё бабушка надвое сказала, кто кого учит терпению — я этих сорванцов или они меня!

Они рассмеялись, и Василиса подумала, что в этом, возможно, и заключается смысл их борьбы — не просто выжить, но создать место, где люди могут найти своё призвание и передать знания следующему поколению. И пусть школа пока ютится в тесном доме предателя, а учебников не хватает — главное, что в Угрюме есть люди, вкладывающие всего себя в учебный процесс.

Голицына посмотрела на бывшего охотника и подумала, что Прохор, предложив ему эту должность, проявил настоящую мудрость правителя — увидел в сломленном человеке потенциал, который тот сам в себе не замечал.

Меня разбудил настойчивый стук в дверь моего номера. После бессонной ночи, проведённой в противостоянии с бандой Кабана, тело требовало отдыха, но, судя по решительности стука, новый день не собирался давать мне передышку.

— Войдите, — зевнув, сказал я, поднимаясь с постели.

В комнату вошла Полина, её обычно безупречный вид сменился признаками усталости — слегка растрёпанные волосы и тёмные круги под глазами, однако искра воодушевления в её глазах говорила о том, что бодрствовала она не зря. При виде моего обнажённого торса она весьма очаровательно покраснела и отвернулась.

— Прохор, оденься!

— Ты сама ворвалась ко мне, — резонно возразил я. — Что стряслось?

— Мы получили подтверждение от ещё пяти должников! — воскликнула она, размахивая магофоном. — Они согласны переехать в Угрюм в обмен на выкуп их долгов.

Я потёр глаза, пытаясь стряхнуть остатки сна.

— Какой выкуп? — мой затуманенный мозг не сразу вспомнил детали нашего плана по увеличению населения острога. — Кого взяли в плен?..

Полина нетерпеливо покачала головой:

— Пока ты воевал с бандой, я продолжала работу по списку должников, который мы с Василисой составили. Помнишь?

Действительно, девушки составили список из тридцати двух подходящих кандидатов — в основном крестьян и ремесленников, разорившихся из-за неурожая или болезни, а также бывших военных, попавших в долговую тюрьму после увольнения. Общая сумма их долгов составляла около четырёхсот восьмидесяти рублей, на выплату которых я выделил пять сотен.

— Да, конечно, — кивнул я, окончательно просыпаясь. — Расскажи, каких успехов ты добилась?

Полина села на край стула и начала перечислять:

— За последние три дня мы выкупили двенадцать должников. Четыре семьи и восемь одиночек. Первая группа уже отправлена в Угрюм — шесть человек, включая бывшего учителя математики и астрономии с женой и сыном.

— А ты времени не теряла, — я невольно улыбнулся

— Именно! — Полина просияла. — Мне кажется, он станет отличным приобретением для нашей школы. Он попал в долговую тюрьму после того, как поручился за брата, который проиграл крупную сумму в карты и сбежал в Рязань.

— А остальные? Кто они? — я встал и начал одеваться, внимательно слушая девушку.

— Ещё одна семья — потомственные пивовары Кругловы. Потеряли свою пивоварню из-за пожара, не смогли выплатить кредит. Третья — скорняки Ершовы, мастера своего дела. А четвёртая — Самохины, он плотник, она швея. Остальные — в основном крепкие ребята, бывшие гвардейцы и один инженер-механик, уволенный с завода после несчастного случая, из-за которого лишился двух пальцев на руке.

Я мысленно прикинул выгоду от таких приобретений. Потомственные ремесленники, обученные специалисты — именно то, что требовалось нашему растущему острогу.