Хотя возможно, управляющий сам сообщил ему, что дело плохо. Тем самым подписал себе приговор.

— То есть, они знают, что мы здесь, — напрягся Михаил.

— Возможно, сработал автоматический механизм, — возразил я, хотя сам в это не верил, ведь никто из персонала не погиб после активации первой тревоги из-за действий Святослава. — Проверьте остальной персонал.

Через пятнадцать минут мои опасения подтвердились. Все сотрудники «лечебницы» — от охранников до медсестёр — были мертвы. У каждого обнаружился такой же крошечный артефакт за ухом. Кто-то очень методично зачистил всех свидетелей, не оставив никого, кто мог бы заговорить.

— Прошка, — Святослав дёрнул меня за рукав, — есть ещё медицинское крыло. Я видел запертую дверь с охраной во время экскурсии. Там держат подопытных. Они могли бы стать свидетелями.

Я кивнул:

— Веди.

Мы направились к указанной двери. Массивную стальную преграду с магическими защитными рунами пришлось вскрывать с помощью Сумеречной стали. За ней обнаружился длинный коридор с рядами палат.

— Осторожно, — шепнул Святослав. — Я слышал, что некоторые из них неадекватны.

Мы начали осмотр комнат. В первой же, отперев дверь, обнаружили мужчину лет тридцати с неестественно развитой мускулатурой. Его голова казалась непропорционально маленькой по сравнению с гипертрофированным телом. Увидев нас, он испустил нечленораздельный рёв и бросился вперёд, сметая мебель на своём пути.

— Назад! — крикнул я, отталкивая Святослава.

Федот и Гаврила открыли огонь, но человек-мутант продолжал движение, даже получив несколько пуль в корпус. Только точный выстрел в голову остановил его.

— Чёрт возьми, что они с ним сделали? — выдохнул Евсей, глядя на безжизненное тело.

К сожалению, это был только первый. Из двадцати обнаруженных нами подопытных восемнадцать оказались в схожем состоянии — агрессивные, потерявшие рассудок, с явными признаками физических мутаций. Один за другим они бросались на нас при малейшем контакте, не реагируя на слова, не пытаясь защищаться — только нападая с бездумной яростью.

Мы были вынуждены ликвидировать их всех. Тяжело убивать людей, которые сами стали жертвами чудовищных экспериментов, но выбора не было — они представляли слишком большую опасность.

И я никак не мог понять, каким образом персонал лечебницы взаимодействовал с этими бедолагами. Использовали некий успокаивающий артефакт? Распыляли газ-транквилизатор?

Осматривая тела, я отмечал странные изменения: у одних кости казались настолько плотными, что с трудом проминались под нажимом; у других мышцы имели неестественную структуру; у третьих кожа приобрела странную текстуру, напоминающую чешую.

— И вот это фонд признал успешным результатом? — с ужасом прошептал Святослав, глядя на очередное тело. — Они считали это достойным для дальнейших исследований?!

Я не ответил. Слова были не нужны.

Наблюдая за подопытными, я размышлял, почему организаторы этой скотобойни не имплантировали им такие же смертельные артефакты, как персоналу. В голове выстраивались две наиболее вероятные теории.

Первая — банальная экономия ресурсов. Подобные артефакты, способные убить носителя по удалённому сигналу, требуют редких материалов. Скорее всего, для их создания нужны дорогостоящие Реликты и такие же кристаллы Эссенции, причём не обычные белые, а более редкие разновидности — чёрные или пурпурные. Ни один рациональный руководитель не станет тратить такие ценные ресурсы на десятки подопытных, когда достаточно обезопасить лишь персонал, владеющий конфиденциальной информацией.

Вторая причина выглядела ещё циничнее, но от того не менее вероятной. Эти люди — простолюдины, бывшие должники, бездомные, маргиналы. Кто поверит их словам? Даже если они расскажут правду о проводимых здесь экспериментах, любой аристократический суд отмахнётся от показаний этих «неблагонадёжных элементов». В мире, где слово аристократа всегда перевешивает свидетельства десятка простолюдинов, их показания просто не имеют веса. Терехова, для сравнения, задело лишь потому, что против него выдвинули обвинения такие же аристократы, пусть и более худородные.

Елецкий и стоящая за ним Гильдия целителей, несомненно, учли оба фактора. Зачем тратить ресурсы на людей, чьи слова всё равно никто не воспримет всерьёз? Такая расчётливость и хладнокровие лишь укрепляли мою решимость довести начатое до конца.

Только двое из обнаруженных подопытных сохранили рассудок — женщина средних лет по имени Марина и юноша лет двадцати, представившийся Дмитрием. Оба находились в изолированных палатах с особо прочными дверьми.

Оба демонстрировали следы физических изменений, но гораздо более утончённого характера, чем у остальных. Их движения казались неестественно быстрыми и точными, чем у обычных людей. Когда Дмитрий опёрся на стальную дверную ручку, металл слегка деформировался под его пальцами. Марина при виде нас метнулась вглубь комнаты так быстро, что охотники не успели отследить её движение.