Трофимов бесшумно удалился, закрыв за собой двери. Мы остались наедине.

Князь откинулся на спинку своего кресла и сложил пальцы домиком.

— Прохор Игнатьевич, до меня дошли весьма тревожные вести. Буквально несколько часов назад произошёл… инцидент в одной из загородных усадеб. Лечебное учреждение Фонда Добродетели подверглось, как мне доложили, вооружённому нападению. Не доводилось ли вам слышать что-нибудь об этом?

Я встретил его взгляд с невозмутимостью:

— Ваша Светлость, слухи в вашем княжестве распространяются быстрее лесного пожара. Я что-то слышал о неприятностях в одном из… благотворительных заведений, но, думается мне, там возникла куда более запутанная ситуация, чем может показаться на первый взгляд.

— Вот как, — князь слегка наклонил голову. — Если бы я знал, кто стоит за этим происшествием, я бы посоветовал этому человеку быть крайне осторожным. Подобные действия могут нарушить хрупкое равновесие, поддерживаемое в княжестве.

Я понял намёк и слегка кивнул:

— Полагаю, человек, способный организовать подобное, достаточно предусмотрителен, чтобы не оставлять следов. Наверняка у него были веские причины, раз он пошёл на такой риск.

— Вы так думаете? — князь поднял бровь. — И какие же причины могли бы оправдать нападение на благотворительное заведение, где несчастным должникам предоставляют кров и возможность отработать свои долги?

— Возможно, там происходило нечто, выходящее за рамки обычной благотворительности, — осторожно ответил я. — Например, если бы некое учреждение под маской добрых дел использовало людей как бесплатную рабочую силу, или, что ещё хуже, как подопытных в весьма сомнительных и опасных для жизни экспериментах.

Князь подался вперёд, не сводя с меня взгляда:

— Подопытных? Это звучит, как серьёзные обвинения, боярин. Тем не менее, трудотерапия — признанный метод реабилитации должников. Конечно, условия бывают суровыми, но эти люди сами подписали бумаги, соглашаясь на реабилитацию взамен на погашение долгов. В конце концов, это всего лишь простолюдины, и если их труд приносит пользу обществу…

— Какова же польза обществу от людей, превращённых в монстров с помощью экспериментов с Реликтами? — тихо спросил я. — Ведь это уже не трудотерапия. Это преступление против человечности. А эти должники, смею напомнить, Ваша Светлость, тоже ваши подданные.

На лице князя не дрогнул ни один мускул, но я заметил, как сузились его зрачки.

— Быть может, вы осведомлены лучше меня о том, что творилось в стенах пострадавшей лечебницы. Смогли бы вы поделиться последними… слухами?

— Охотно, — ответил я, подбирая слова. — Мне известно, что подобные… учреждения занимаются не только трудоустройством должников, но и сомнительными исследованиями. Люди, содержащиеся там, принудительно подвергаются воздействию комбинаций редких Реликтов. Результаты, как я слышал, бывают… неоднозначными.

— И что же случается с этими подопытными после экспериментов? — князь задал вопрос с видимым безразличием, но я чувствовал его напряжённое внимание.

— Кто-то погибает, кто-то превращается в нечто, лишь отдалённо напоминающее человека. Немногие сохраняют рассудок, но приобретают… странные способности, — я смотрел прямо в глаза князю. — А рабочие, те, кого не используют в экспериментах, живут в бараках, фактически как заключённые. Там их избивают и запугивают, низведя до состояния скотины, прошу извинить мой французский. Какова, по-вашему, должна быть дальнейшая судьба таких людей, если им повезло обрести свободу?

Князь вертел в руках письменный прибор с задумчивым видом:

— Полагаю, если бы эти люди были выпущены на волю, их следовало бы вернуть туда, откуда они пришли. В долговые тюрьмы, в работные дома… Впрочем, — он поднял взгляд, — полагаю, этих несчастных постигла иная судьба…

Я лишь вежливо улыбнулся, удерживая его взгляд.

— Что будет, если пропавшие люди вдруг по странному стечению обстоятельств, оказались бы в некоем пограничном поселении. Допустим, в Угрюмихе? — прямо спросил он, отпивая из стоявшего на столе хрустального бокала

— А кому будет позволено там кого-то искать? — парировал я. — Угрюмиха находится в Пограничье, а не в княжестве Сергиева Посада, и она тщательно охраняет свои владения. Я всегда рад дружеским визитам, но что касается проверок хочу напомнить что это… — я сделал вид что подбираю слова, — не в вашей юрисдикции.

Князь сдержанно улыбнулся:

— Вы рассуждаете как опытный политик, боярин, но вернёмся к нашей беседе. Вам стала известна крайне серьёзная информация, которая ставит под сомнения репутацию Фонда, Прохор Игнатьевич, — медленно произнёс Оболенский. — И я полагаю, у вас есть доказательства, помимо предположений?

— Гипотетически предположим, что родственник напавшего на лечебницу человека оказался журналистом, который проводил расследование деятельности Фонда Добродетели, — я решил поделиться частью информации. — В процессе работы он… проявил неосторожность и попал в серьёзные неприятности. Его пытали, Ваша Светлость. Но перед этим этот репортёр успел ознакомиться с некоторыми конфиденциальными документами, которые содержали сведения о неэтичных экспериментах. Согласно этим документам, Фонд Добродетели действует под покровительством Гильдии Целителей.