Что наиболее интересным было в её внешности, так это глаза. Различались оттенками, а если уж приглядеться, то и вовсе чувство будто оба глаза, как инь и янь. Левый — серый, холодный, оценивающий, прям линза микроскопа. Правый — янтарно-карий, тёплый, с виду даже сочувственный. Такой вот эффект гетерохромии — ощущение, будто на тебя смотрят одновременно два совершенно разных человека.

— Следователь Елагина Ксения Аркадьевна, — представилась она, опустившись на стул напротив. Голос оказался низким, с лёгкой хрипотцой курильщицы. — А вы, стало быть, Александр Волков. Наша пропажа. — и раскрыла тонкую папку, бегло просмотрев содержимое. — Итак, Александр, — она подняла на меня разноцветные глаза. — Давайте поговорим. Расскажите, чем вы занимались в тот день, когда произошёл пожар.

Принимаю задумчивый вид, как будто собираясь с мыслями.

— Обычный день, собственно, — начинаю ровным, спокойным тоном. — Утром посещал академию. После учёбы вернулся домой. Обнаружил записку от бабушки, что она мол будет приглядывать за больной подругой и оставила мне деньги на еду. Почитал книги в нашей библиотеке, затем отправился прогуляться и перекусить. Районные таверны порядком приелись, так что решил поужинать в новом месте. Так уж вышло, что по пути на меня напали бандиты.

— Сколько их было? Как выглядели? — прищурила взгляд Елагина.

— Трое. Здоровые все такие, лиц не запомнил, темно было, да и мутузить когда начали… — на моём лице отразился стыд, ещё и раздражение, всё то, что обычно испытывают жертвы ограбления. — Из низов они, бандиты — по говору слышно было. Забрали деньги, побили… Я даже защититься толком не успел.

— Почему не обратились в стражу? — спросила следователь с нотками профессионального скептицизма.

— Честно? Постеснялся, — опускаю взгляд, ведь в такой момент должен накрывать стыд. — Понимаете, я изучаю боевые эфирные техники. Курсант академии. И не смог отбиться от обычных бандитов… Да и, у меня ещё оставались деньги — в потайном кармане, на всякий случай. Хватило, чтобы вызвать экипаж.

— Похвальная предусмотрительность, — сухо заметила следователь. — И куда же вы направились?

— Домой, конечно, — смотрю на неё, хлопая глазами, как если бы этот ответ был самый очевидный и почему она вообще задала такой глупый вопрос. — Только вот впереди оказался затор — какой-то важный чиновник приехал, все дороги перекрыли. Объехать было нельзя. Так сказал возница. Я чувствовал, что начинается простуда — от нервов, наверное, после ограбления. Так что решил заночевать в ближайшей таверне.

— В какой именно? — её серый глаз впился в меня, как бур.

— Сонный карп, — отвечаю без малейшего колебания. — Недалеко от Харьковской. Небольшое такое заведение, второсортное, но для ночлега сойдёт.

— И вы провели там… три дня? — Елагина подчеркнула последние слова, выразив тем самым сомнение.

— После нападения, к сожалению, сильно разболелся, — потираю висок, будто до сих пор испытываю дискомфорт. — Лихорадка, кашель, слабость… Решил тогда не выходить, пока не приду в себя. Тем более, бабушка всё равно гостила у подруги, тёти Лидии — та серьёзно заболела, бабуля за ней ухаживает. Никто меня особо и не ждал дома.

— Удобно, — прокомментировала следователь, но без язвительности, скорее констатируя факт.

— Понимаю, как это выглядит, — и чуть подаюсь вперёд, глядя ей прямо в глаза. — Но если вы считаете, что я мог поджечь собственный дом, то зачем бы мне это? Все наши вещи, бабушкины книги… Всё, что у нас есть. Было.

Последнее слово произношу с горечью, которая не требовала актёрского мастерства. Хоть я и не настоящий Александр, мне было по-настоящему жаль его бабушку, лишившуюся всего.

Елагина внимательно изучала моё лицо, наверняка пыталась угадать мысли.

— В таверне «Сонный карп», говорите, — она сделала ещё одну пометку. — Кто-нибудь может подтвердить ваше пребывание там?

— Хозяин, конечно, — и киваю. — Андрей Фомич, кажется. Немолодой такой мужик с бородой. Ещё была работница — пожилая женщина, Лукерья, и её молодая помощница… не помню имени.

Последнее, конечно, было ложью. Имя Аглаи и её округлые формы впечатались в память очень чётко, но мне казалось разумным проявить некоторую забывчивость.

— И вы всё это время не выходили из номера? — Елагина постукивала карандашом по столу. История казалась ей натянутой.

— Да, — и пожимаю плечами. — Лежал в постели, потел и ждал, когда спадёт температура.

— А газеты вам не приносили? Неужели за три дня вы не поинтересовались, что происходит в городе? — в её голосе звучало недоверие.

— Мне было не до газет, честно говоря, — и слабо улыбаюсь. — Когда лихорадит, больше думаешь о том, как бы дожить до следующего утра, а не о городских новостях.