Елагина хмыкнула, постукивая карандашом по губам. Ей бы лучше прекратить так делать, а то допрос начну уже я, и с пристрастием. Разноцветные глаза продолжали сверлить меня, пытаясь найти трещину в рассказе.

— У вас есть враги, Волков? — внезапно спросила она.

Молчу, взвешивая варианты ответа. Признаться, что находился в конфликте с Ковалёвым? Но подобное может обернуться против меня — следователь решит, что я выдумываю историю, чтобы переложить вину. С другой стороны, если у них уже есть свидетельства о нашей вражде, моё отрицание будет выглядеть подозрительно.

— Если вы спрашиваете о ком-то, кто мог бы желать мне настоящего зла, — начинаю осторожно. — То таких не знаю. Конечно, в академии есть курсанты, с которыми у меня натянутые отношения. Но от конфликтов на учёбе до поджога всё-таки дистанция огромного размера.

— А конкретнее? — её карий глаз потеплел, прямо подбадривая на откровенность.

— Игнат Ковалёв, — всё же решаю назвать имя. — Мы с ним давно не ладим. Но повторюсь — это обычные студенческие трения, ничего серьёзного.

— Дуэль — это «ничего серьёзного»? — Елагина показала, что ей известно всё. Собственно, как я и предположил.

— Обычное дело в боевых академиях, — и пожимаю плечами. — Это же не повод для… такого. Или вы думаете, это его рук дело?

— Что я думаю, вас не касается, — холодно произнесла Елагина. — Кстати, раз мы вернулись к теме пожара, — она перевернула заполненную страницу блокнота и разгладила чистую. — Наши эксперты считают, что возгорание произошло из-за перегрева эфирного нагревателя. В следствии чего случилась перегрузка контура подогрева и произошла цепная реакция возгорания. По учёту такой прибор находился в подсобном помещении вашей лавки. Не забыли ли вы его выключить перед уходом, курсант Волков?

Никаких обвинений не было в её тоне, только профессиональный интерес, но благодаря этой информации я абсолютно трезво понял, вот она — главная подстава от Ковалёва. Видимо, его люди позаботились о том, чтобы следы указывали именно на оплошность Сашки Волкова.

— Я никогда не оставляю включённым нагреватель, — отвечаю уверенно. — У нас с бабушкой строгое правило — всегда проверять эфирные приборы перед уходом.

Елагина кивнула и закрыла блокнот:

— Что ж, курсант Волков, ваша история интересна. Мы проверим все детали, тщательно разумеется. — она поднялась, давая понять, что допрос окончен. — Пока что мы не предъявляем вам никаких обвинений. Но убедительно прошу не покидать город до окончания расследования.

— Разумеется, — я также встал. — Могу я навестить бабушку?

— Конечно. Она же находится в пределах Петербурга, — в голосе следователя промелькнула искренняя человечность. — И ещё, Волков… Будьте осторожны. Если кто-то желает вам зла, а такая версия тоже рассматривается, то вы всё ещё можете быть в опасности.

— Благодарю. И учту, — киваю ей, после чего выхожу из коморки, чувствуя на спине пристальный взгляд разноцветных глаз.

И вот, только собирался покинуть отдел, как грубый окрик остановил на полпути к выходу:

— Стоять! Стража, остановите его!

Двое сотрудников преградили мне путь, руки легли на эфирные дубинки. В коридоре показалась массивная ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ТУМБОЧКА! ФРИКАДЕЛИНА! Реально, за две жизни не встречал таких жиробасин! Обрюзгший толстяк с жёлтым от неправильного питания рыльцем и маленькими, глубоко посаженными глазками, горящими гневом. Ему было плевать на раннее утро, уже жевал внушительный такой бутербродище с явно чем-то жирным, оставлявшим масляные пятна на его форменном мундире. На погонах тускло поблёскивала звезда майора.

— В камеру его! — рявкнул толстяк, забрызгивая слюной ближайшего стражника. — И Елагину ко мне! Немедленно!

Стража не стала церемониться — двое крепких сотрудников схватили меня под руки и потащили в обратном от выхода направлении, к лестнице, ведущей вниз, в подвальные помещения.

— Эй, полегче, — возмущаюсь от происходящего. Хоть внутренне и спокоен. — С чего такая спешка? Боитесь, что книжный ларёк в участке подожгу?

Один из стражников мрачно усмехнулся, но не ответил. Меня провели по узкому сырому коридору мимо решётчатых камер по обеим сторонам. Большинство из них пустовали, в нескольких сидели местный сбор городских отбросов: пьяницы, карманники, дебоширы.

Лязгнул замок, решётка отъехала в сторону, и меня настойчиво втолкнули внутрь. Металлическая дверь с грохотом захлопнулась.

— Располагайтесь, Волков, — проворчал стражник. — И никаких фокусов.

Они сразу же ушли.

Как быстро всё меняется в этом мире. Ну, ничего. Даже в таком положении, я всё ещё контролирую свою судьбу.

От нечего делать осматриваю временную обитель — стандартная камера на двоих с парой шконок, приржавевшим умывальником в углу и ведром для нужд, прикрытым тряпкой. В соседней камере, отделённой только решёткой, сидели двое — худой, измождённый мужик с блуждающим взглядом и парень помоложе, с опухшим лицом, определённо после драки.