— О чёрт, — прошептала Малина, отплёвываясь от пыли. Её голос дрожал, но не от страха — от чего-то большего. От понимания. — Мы только что устроили самое массовое воскрешение со времён…

Она не договорила.

Асмодей, всё ещё держащий руки в жесте «изгнание», медленно опустил их. Его пальцы слегка дрожали, а в глазе читалось нечто невероятное для князя тьмы — растерянность.

— Это… не должно было так сработать, — пробормотал он, глядя на свои ладони, будто впервые видел их. — Все остальные души должны были сразу вернуться обратно...

— Эй, а где я… — Василий (теперь уже в теле) грубо приземлился на остатки дивана, оглядываясь вокруг. Его голос звучал хрипло, будто он только что выкарабкался из самой глубины небытия.

Где-то в тени разлома мелькнул силуэт — Азариэль. Её глаза горели, как два угля, брошенные в печь. Она улыбалась — широко, безумно, так, что казалось, её губы вот-вот разорвутся.

И прежде чем кто-то успел среагировать, она приземлилась прямо на Василия.

Небеса над ними разверзлись.

Из ледяной бездны, зияющей высоко в кровавых облаках, медленно спускалась фигура.

Марбаэль.

Его золотые одежды не шевелились, будто выкованные из металла, а лицо оставалось бесстрастным, словно маска. Но в глазах — в этих бездонных, холодных глазах — горел интерес. Не гнев, не ярость, а именно интерес, словно он наблюдал за муравейником, который вдруг решил восстать.

Он хлопнул в ладоши — звук разнёсся, как удар грома, заставив вздрогнуть даже Асмодея.

— Весьма занятно. — Его голос резал уши, как мел по стеклу. — Бунт в моих землях… Оживление должников… Даже освобождение Азариэль.

Он замолчал, его взгляд скользнул по каждому, будто взвешивая, кто из них достоин внимания, а кто — лишь пыль под его ногами.

— Но на этом — всё.

Пространство вокруг них сжалось, руины чертога и адские просторы первого круга покрылись инеем до горизонта. Воздух стал густым, как сироп, а дыхание превратилось в пар.

— Я конфискую всех оживших. — Марбаэль поднял руку, и цепи из чёрного льда начали прорастать из пола, обвивая ноги воскресших. Лёд шипел, соприкасаясь с кожей, оставляя на ней красные полосы. — Скоро, я стану достаточно силён, чтобы спуститься… на круг ниже.

Люцилла резко шагнула вперёд, её крылья расправились, чёрные перья взметнулись в воздух. Но прежде чем она успела что-то сказать —

Ещё один портал разорвался у них за спиной.

Из него вышел рыцарь ада, его доспехи пылали, а меч уже наполовину вынут. Пламя лизало сталь, оставляя на ней трещины, будто сам клинок не выдерживал той силы, что в нём таилась.

— Магические колебания в Первом Кругу вышли за рамки дозволенного, — проревел он, и его голос звучал как скрежет стали. — Вы угрожаете устоям Ада.

Тишина.

Василий медленно перевёл взгляд с Марбаэля на рыцаря, потом на Люциллу, потом на Асмодея.

— Ну… — Он чиркнул пальцем по носу, будто пытался стряхнуть с себя остатки оцепенения. — Кто-нибудь ещё, или только эти двое?

Люцилла замерла.

Её крылья напряглись, чёрные перья встали дыбом, когда Василий, всё ещё неловкий в своём новом-старом теле, неуклюже взял Азариэль за руку посреди обломков, чтобы помочь подняться с дивана. Но Азариэль не нуждалась в поддержке — она ловко подхватила его, её пальцы в шипастых перчатках бережно, но властно обхватили его торс, будто проверяя: действительно ли он здесь? Действительно ли это он?

— Спасибо тебе, смертный, — прошептала она, и её голос звенел, как лёд в бокале, — Ты дал мне то, чего я ждала три тысячи лет.

Люцилла издала звук, напоминающий одновременно рычание и шипение. Её когти впились в собственные ладони, оставляя кровавые полумесяцы.

— Охренеть, — пробормотала Малина, наблюдая, как Владычица Скорби медленно начинает светиться алым. Её теневое платье пульсировало, как живое, а глаза стали похожи на две узкие щели в кромешной тьме. — Кто-нибудь знает номер хорошего некроманта? Нам скоро снова понадобится воскрешать Василия.

Люцилла резко шагнула между Василием и Азариэль, её крылья распахнулись, словно кровавый занавес, отсекая их друг от друга.

— Он мой. — Её голос звенел, как обнажённый клинок, в каждом слове — обещание боли. — И прикасаться к нему ты не имеешь права.

Азариэль медленно отступила, но выражение лица оставалось невозмутимым.

— Эта близость была необходима. — Она провела пальцем по своему запястью, где ещё секунду назад сжимала Василия. — Но если ты так ревнуешь…

— Трахни их обеих! — донеслось с другого конца зала.