— Эээ... я очень даже могу заскучать, — пробормотал он себе под нос, с трудом приподнимаясь на локтях. — Если останусь один...

Он замолчал.

Огляделся.

Тишина.

Пустота.

— Блин... я же сейчас один.

Его глаза резко прояснились.

— Надо выбираться.

Он встал, пошатываясь, и осмотрел свою "золотую" клетку. Стены маны были крепки, но Марбаэль ушёл... а значит, защита могла ослабнуть.

Где-то вдали, за пределами тюрьмы, его друзья искали его тело.

А он искал выход.

И, возможно, впервые за долгое время... у него появился реальный шанс сбежать.

...

Офис адвокатов дьявола встретил их привычным бардаком. Бумаги с неоплаченными счетами висели на стенах вместо обоев, пустые бутылки из-под адского эля образовывали хрупкие скульптуры в углах, а потрескавшийся диван хранил отпечатки тел всех, кто когда-либо на нем спал (и не только спал).

Люцилла замерла на пороге, ее лицо исказила гримаса, словно она вдруг осознала, что ад — это не вечные муки, а вот это вот все.

— И это... твое жилище? — каждый слог давался ей с усилием, будто слова цеплялись за зубы.

Малина, не моргнув глазом, плюхнулась на диван, подняв облако пыли, в котором мелькнули несколько потерянных душ.

— Ну да. А что? Я не Владычица Скорби, чтобы купаться в роскоши. Родилась обычной демоницей, живу как могу. Хочешь чай? — она махнула рукой в сторону заварочного чайника, из которого торчал чей-то хвост.

Асмодей, поправляя манжеты, снисходительно ухмыльнулся:

— Вообще-то, даже этот "дом" куплен на мои деньги. Я закрыл твои долги, помнишь? Впрочем, — он бросил взгляд на Люциллу, — некоторые предпочитают не помнить о своих благодетелях.

Люцилла медленно повернула голову, ее зрачки сузились в тонкие щелочки.

— Ты? Закрыл её долги? Добровольно? — ее голос стал опасным шепотом, от которого в углу зашипела и испарилась случайная грешница. — Асмодей... ты что-то задумал.

Борис, умывавшийся на подоконнике, прервал свои процедуры и зевнул:

— Ну конечно задумал. Он хочет свергнуть Аримана. Обещает нам и грешникам Первого Круга, "курортные условия" в обмен на поддержку. — Кот показал язык. — Думал, никто не слышит, как ты шепчешься с ними по ночам?

В комнате повисла такая тишина, что даже вечный плач грешников в соседней камере на мгновение стих.

Люцилла медленно приблизилась к Асмодею, ее тень поглотила его целиком.

— У тебя есть родословная. Через пару тысячелетий ты мог бы занять пост главы круга без всяких заговоров. — Ее глаза вспыхнули кровавым светом. — Значит... ты что-то потерял. Или... тебя лишили чего-то важного.

Асмодей резко кашлянул, его обычно безупречный образ вдруг дал трещину — на лбу выступила испарина.

— Может, обсудим это в другой раз? Сейчас у нас есть куча бездушных тел и пропавший Василий. Кстати, — он резко перевел взгляд на Малину, — почему мы вообще тащили их все сюда?

Малина пожала плечами:

— Ну а что, обряд на смой границе проводить?

Люцилла еще секунду изучала Асмодея взглядом, способным прожечь дыру в реальности, затем медленно кивнула.

— Хорошо. Но этот разговор еще не окончен. — Ее взгляд скользнул по Борису. — И ты... неожиданно полезный кот.

Борис удовлетворенно мурлыкнул и принялся вылизывать лапу с видом победителя.

Тем временем Серафима, до этого молча наблюдавшая за происходящим, неожиданно подняла голову. Ее крылья расправились, сбрасывая пепел.

— Я знаю, как найти Василия, — ее голос прозвучал с непривычной твердостью. — Мы вдохнем в них жизнь. Всех сразу. И тогда... он сам найдется.

В комнате снова повисла тишина, на этот раз недоуменная.

— ...Блин, — наконец пробормотала Малина. — А ведь это может сработать.

Асмодей вздохнул, достал из кармана фляжку и сделал длинный глоток.

— Ну что ж... Похоже, сегодня мы играем в Бога. — Он бросил взгляд на груду тел. — Кто-нибудь помнит, с чего обычно начинается магия возврата души? Кроме очевидного, — добавил он, увидев, как Малина подмигивает ближайшему безголовому торсу.

Люцилла взмахнула рукой, и в воздухе появился древний фолиант, испещрённый запретными рунами. Его страницы сами листались, испуская зловещее багровое свечение.

— Начинаем с того, что перестаём быть идиотами.

Асмодей спокойно подошел к шкафу, смахнул с него Бориса и выдернул целую пачку договоров — те мгновенно вспыхнули в его руках, превратившись в клубящийся чёрный дым. Он начал выводить в воздухе пентаграмму, каждый штрих оставлял за собой кровавый след.