— Еще жив, — мяукнул он, переминаясь лапками. — Жив еще, жив, но как слаб!

Воронцова оттолкнув в сторону лекаря, бросилась к кушетке, упав подле нее на колени обхватила ладонями лицо Глеба. Бледный, с заострившимися чертами лица, на нем уже лежала смертная печать. Анна вдоволь насмотрелась на мертвых, чтобы осознать это, но сдаваться она не собиралась:

— Глеб Яковлевич, миленький, держитесь, мы вам поможем, мы уже тут, — прошептала она, чувствуя как жжет глаза. — Держитесь же, черт вас дери! — и обернувшись к Чигвинцеву добавила: — Немедленно позовите другого лекаря!

— Очень жаль, Анна Витольдовна, — начал Петр Сергеевич, взяв себя в руки и затворяя дверь в кабинет во избежание лишних глаз. — Но на сей момент я единственный магический врач в госпитале. Вы, наверное, знаете, что Феофан Лукич, постоянный целитель данного заведения, вместе с семьей отбыл на отдых, так что я всё, что у вас есть. И как бы мне не было грустно это говорить, но Глеб Яковлевич не жилец. Просто примите это. Серьёзная травма. Позднее обращение, я сделал всё, что мог, но он уже шагнул за ту грань, когда мои, да и не только мои, возможности любого лекаря бессильны, — он развел руками.

— Брешешь, сволочь! — не сдержался Порфирий Григорьевич. — Я нюхом чую, что ты, ирод, его и подтолкнул к этой грани!

— Простите меня великодушно, но животным вообще не место в больнице. — Петр Сергеевич поджал губы. — Анна Витольдовна, выведите своего питомца вон отсюда, а после мы с вами поговорим, наедине, в спокойной обстановке, где никто не сможет нам помешать. Мы ведь близкие друзья и мне горько от того, что я не сумел помочь господину Буянову, Что ж все мы смертны, как это не прискорбно, посему идемте со мной и я приму вашу боль и горечь утраты и…

— Животное? — изумилась Анна, не сводя холодного взгляда голубых глаз с лекаря. — Я тут вижу лишь одно животное, и это вы. Вы, Петр Сергеевич, опасное чудовище. Часть этой секты, с которой мне не повезло познакомиться сегодняшней ночью. Вы один из тех, кто ставит на людях чудовищные опыты, а после убивает их. И я не знаю, чем вам не угодил Глеб Яковлевич, но вы и до него дотянулись. Впрочем, все пустое. — Она поднялась с пола. — Порфирий, охраняйте Буянова, держите его, как можете, прошу, а я за врачом.

Анна направилась к двери, но Чигвинцев преградил ей дорогу.

— Уважаемая Анна Витольдовна, — начал он вкрадчиво, — вы, возможно, сейчас не в себе, буквально сломлены и одурманены горем и оттого ваше сознание затуманено для здравых мыслей. Но я еще раз повторяю, я единственный лекарь в этом госпитале и если уж мне не удалось справиться с травмой полученной Глебом Яковлевичем, то ни один обычный врач за него не возьмется. Мы не боги, и всему есть предел, как в этом, увы, несчастном случае. Поймите же, его мозг переполнен кровью, по сути он уже мертв.

— Врешь! — подал голос Порфирий Григорьевич. — Врешь, тварь. Я его еще чувствую и чую, как он за жизнь борется!

— Давайте будем слушать голос здравомыслия, а не кота, — тут же предложил Чигвинцев, делая небольшой шаг в сторону Анны.

— Давайте, — согласилась та. — Давайте для начала вы выпустите меня из кабинета. Чтобы я могла спасти друга, а после расскажете, как именно убили всех остальных, хотя, пожалуй, я уже догадываюсь.

— Вы не в себе, драгоценная моя Анна Витольдовна, дайте мне руку, чтобы я мог вам помочь. — Чигвинцев улыбаясь протянул ей раскрытую ладонь.

— Не тронь ее, гад! — взвыл кот, не слезая с груди Глеба.

— Все верно, даже не думайте меня касаться, — согласилась Анна. — Вы будто ядовитая гадина, убиваете всех, кого коснетесь.

— Я лекарь, госпожа Воронцова, я исцеляю, а не умертвляю. Одумайтесь!

— Анна, мы его теряем! — выдохнул кот, вцепляясь когтями в жилет Глеба.

Воронцова ощущая себя птицей в клетке вновь кинулась к Глебу и присев рядом взяла его за руку:

— Буянов, не вздумайте уходить. Что я скажу вашей матушке! — прошептала она сжимая его холодную ладонь. — Мы вас спасем, — голос предательски дрогнул.

— Не спасете. Все кончено. — Чигвинцев смотрел на нее с безразличием, привалившись к стене и привычно подкручивая ус, будто лаборант, изучающий поведение людей в безвыходной ситуации.

— Анна, — выдохнул кот, поворачиваясь к Воронцовой. — Анна… Глеб…

— Молчите, Порфирий! — выкрикнула та. — Молчите, я запрещаю вам это говорить!

— Мне порядком надоел этот спектакль, — завил наконец Пётр Сергеевич направляясь к ней. — Вы ведете себя, как безумная баба, вставайте с пола, нет смысла обнимать мертвеца.