Я окинул их спокойным взглядом и не спеша отряхнул одежду.

— Как интересно, что вы все ждёте от меня ответов, — медленно произнёс я. — Но давайте я сперва задам вам свои вопросы. Борис, сколько времени понадобилось твоим людям, чтобы занять позиции на стенах?

Командир дружины растерянно моргнул.

— Не знаю точно… минут десять?

— Семнадцать минут, — поправил я. — Этого времени врагу хватит за глаза, чтобы прорвать все наши укрепления.

Если они смогут пробить защитный купол, а это вполне возможно при наличии могущественных магов.

— Захар, почему половина жителей бегала по улицам, мешая дружинникам?

Мой слуга опустил голову.

— Не знали, куда бежать, боярин.

— Именно. А что с ключами от арсенала, Борис? — я повернулся к командиру дружины.

— Они… э-э-э… у меня, но я был возле бастионов, так что открыли с задержкой… — смущённо признался тот.

— То есть, при нападении врага мы не смогли бы быстро вооружить даже половину бойцов? — продолжил я, обводя всех тяжёлым взглядом. — А что с амулетами связи между постами? — обратился я к Тимуру.

Пиромант неловко переступил с ноги на ногу.

— Остались в сундуке артефактора, а он не успел их раздать, — признал он неохотно.

По лицам присутствующих стало ясно, что они начали понимать, что происходит.

— Сын, это… учебная тревога? — медленно произнёс Игнатий.

Я кивнул.

— По моей просьбе Василиса привела в действие ревун. Я решил проверить нашу боеготовность. И результаты, скажем прямо, удручающие.

Борис нахмурился, явно задетый моими словами.

— Если бы мы знали заранее о приближении врага, действовали бы слаженнее. А от неожиданной тревоги любой растеряется…

— В критической ситуации боец не поднимается до уровня своих ожиданий, а падает до уровня своей подготовки, — отрезал я. — И мы продемонстрировали свой реальный уровень сегодня. Неприятно, но такова правда.

Я сделал паузу, давая им осмыслить сказанное.

— Послушайте внимательно. Однажды враг ударит по Угрюму без предупреждения. И к этому моменту каждый житель должен точно осознавать, что ему делать. Бездушные не будут ждать, пока мы соберёмся с мыслями.

Я перевёл взгляд с одного человека на другого.

— Каждый житель острога должен понимать свою роль. Гарнизон должен уметь за три минуты выйти на позиции при любых обстоятельствах. Каждый боец должен чётко знать, где лежит его оружие, боеприпасы, доспехи. Где искать своего командира, как связываться с другими отрядами. Женщины, способные помогать, должны быть готовы подносить боеприпасы, оказывать помощь раненым, гасить пожары. Подростки, которые могут выполнять посыльные функции, должны быть в курсе, за каким офицером они закреплены, и знать безопасные маршруты передвижения по острогу. А остальные — дети, старики, больные — должны быстро укрываться в заранее известных им убежищах.

Я особенно выделил последнюю фразу:

— И, что крайне важно, всё это должно происходить автоматически, без моего непосредственного контроля. Если меня захватят, если я буду сражаться в другом конце острога, даже если меня убьют, система должна работать безупречно!

Собравшиеся притихли, осознавая справедливость моих слов.

— Сегодня Угрюм провалил проверку, — подытожил я. — С утра мы с вами сядем разрабатывать чёткий комплекс инструкций для каждой категории жителей. Составим карты эвакуации, определим тренировочный график, установим нормативы. И повторим тревогу через неделю.

— Хочешь сказать, это будет регулярной практикой? — вздохнул Игнатий.

— Пока не научимся действовать безупречно, — кивнул я. — Война не прощает ошибок и безалаберности.

Люди медленно разошлись. Я заметил их пристыженные лица — никто не любит, когда ему указывают на несовершенство, но иногда это необходимо. Оставшись наедине с Полиной, я услышал её слова:

— Ты слишком строг с ними, — зевнула гидромантка, прикрывая рот изящной ладонью. — Они старались как могли.

— Самыми строгими экзаменаторами станут наши враги, — покачал я головой. — Бездушному безразлично, устал ли человек, болеет или пропустил вчера стаканчик медовухи. Он просто убьёт неподготовленного.

В глазах Полины мелькнуло понимание.

— Моя задача — не быть добрым другом жителям острога, — продолжил я тише. — Моя задача — вымуштровать их так, чтобы они пережили грядущую бурю. Они доверили мне свои жизни. И я не имею права обмануть это доверие.

— В этом весь ты, — улыбнулась она, сдувая прядь волос с лица. — Всегда берёшь на себя чужие проблемы.

— Не чужие, — покачал я головой. — Мои люди — часть меня. Их выживание — мой долг.

Полина кивнула, и мы направились к дому воеводы. В голове у меня уже формировался план завтрашних мероприятий. Мои методы могут показаться жёсткими, но жизнь в Пограничье не оставляет места для мягкости и поблажек. Слишком многое поставлено на карту.