Ну хоть какой-то толк был во всех этих событиях. Я от души наелся и напился. Тут вдруг я заметил, что у шатра нет ни одного славянского лица. Странно, потому что грузчиков, явно русских, на рынке хватало. Выходит, только меня пригласили.

Видимо, из уважения ко мне все старались говорить по-русски. Забавно, что у этих работников была рынка такая взаимовыручка. Радовались спасению Мигеля-Мухамеджана, как будто он их брат или сын. Увы, недолго музыка играла. В разгар веселья пришёл какой-то азиат в строгом костюме. Все тут же смолкли. Он бесцеремонно ткнул в меня пальцем и спросил:

— Чья?

Было так комично, я так захмелел, что мне захотелось заржать. С трудом сдержался. Вперёд вышел Азад:

— Это мой тачкарь. И мы за него стоим!

Мужчина в костюме что-то тихо сказал на незнакомом языке. Азад выпрямился и начал тараторить в ответ. Тараторить агрессивно. Азиата в костюме обступили остальные участники торжества. Они махали руками, смешно выпучивали глаза и били себя руками в грудь.

Однако, гость был непреклонен. Он трижды ткнул в мою сторону пальцем и покрутил его. В конце концов, азиаты сдались. Я подумал, что все отвлеклись, и это хорошая возможность сбежать… Но не успел.

— Не баись, крестьянин. — сказал Азад с широкой улыбкой, но в его голосе я услышал нотки страха. — Большой человек тебя видеть хочет. Самый большой!

— А если я откажусь?

— Ой, не надо, брат, не надо… — вздохнул торговец. — Наша земля. Тут большому человеку нельзя «нет» говорить, как грится.

— А что будет?

— Скажи, только честно… Ты врача обидел? — спросил мой наниматель.

— Ну, даже и не знаю…

— Зря ты, — вздохнул Азад. — Но ты не боись. Я буду рядом, брат. Не боись, если что — выкупим. Тут все скинутся. Главное…

И тут он замолчал.

— Что — главное?

— Чтобы выкупить можно было. Пойдём.

Азад сказал какой-то красивый афоризм, но дословно я его не запомнил. Но суть была такая: страху нужно смотреть в лицо. Ему было легко говорить, это ведь не за ним пришёл какой-то напыщенный азиат в смешном костюме.

Мы двигались к большому человеку самым странным образом. В то время как я и Азад шли на своих двоих, посланника катил… Рикша. Да-да, самый настоящий. Представьте себе тележку на деревянных колёсах, навес. Вся эта конструкция была украшена яркими лентами и стекляшками.

В люльке восседал посланник большого человека. Лицо у него было до чёртиков самодовольным. Он даже не смотрел в нашу сторону. Сидел так, будто позирует художнику для вечности. Кто этот человек по национальности, интересно? Японец? Кореец? Откровенно говоря, я не разбираюсь. Но разрез глаз и желтоватый оттенок кожи ясно давал понять, что он не относится к титульному народу империи.

Азад сосредоточенно жевал свою травку. Вид у него был напряжённый. Всю дорогу он молчал, даже рта не раскрыл. Базар вымер. Вечером здесь было пустынно. Палатки свёрнуты, павильоны закрыты, многочисленные столы убраны. Только мусор на земле, но по утрам его тщательно убирали. Я посмотрел на рикшу. Он был тощим и поджарым, а при ходьбе заметно прихрамывал на левую ногу. Неудивительно: обувь у него была отвратительной.

– Болит нога? – спросил я.

Рикша кивнул и открыл рот, чтобы что-то мне ответить. Тут азиат в костюме взмахнул чем-то похожим на длинную ленту, и визгливо вскрикнул:

– Не болтать!

– У него нога болит, - возразил я. – Надо посмотреть. Обработать.

– Он мул! – злобно рявкнул человек в костюме. – Надо сдохнуть – сдохнет! И ты сдохнешь.

Я промолчал. Конечно, хотелось ему ответить грубо, но моё положение и так было непростым. Рикша с трудом, но докатил своего господина к тому же зданию, где днём я оперировал незадачливого торговца. Вот только скромная амбулатория находилась с другой стороны. Мы прошли мимо серьёзных горцев, похожих на Ахмеда. Они придирчиво посмотрел на меня и на Азада, но ничего не сказали.

Дальше – мраморная лестница. Она спускалась вниз. Мы прошли несколько пролётов и основательно погрузились вглубь. У входа в коридор стояло ещё трое горцев. На этот раз нас тщательно проверили, причём всех, даже любителя рикш. Тот сказал что-то на незнакомом языке, и самый крупный охранник молча кивнул.

– Босс ждёт, - произнёс азиат.

Дальше мы шли по длинному коридору, погружённому в тусклый свет. Ноги утопали в толстом ковре. Тут и там – предметы искусства: какие-то вазы, картины, чаши. Всех названий я не знал. Я ведь медик, а не искусствовед. Бесконечная дорога закончилась. Вместо двери – занавеска, азиат сдвинул её в сторону. Он пустил нас внутрь, а сам – развернулся и ушёл.

Мне в нос ударил запах благовоний. Играла лёгкая музыка. Мы вошли в просторный зал. Потолок был очень высоким, метров пять или даже больше. Весь пол был устлан коврами. В помещении было несколько колонн, отделанных мрамором. Должно быть, на них держался потолок.

На подушках возлежал огромный, просто гигантский мужик. Он был и высоким, и полным, и широким. Таких людей просто не бывает! Рядом на табуретке скромно сидел врач, тот самый, со смешной фамилией. Перед ними стояли подносы с едой, фруктами, чаши с вином. Я будто в сказку «Тысяча и одна ночь» попал.