Я ощутил, как у меня кружится голова. Сотовый телефон? На миг я подумал, что всё вокруг — театр. Был такой фильм, «Шоу Трумана». Все о нём говорят, цитируют, а я ни разу до конца не досмотрел. Так вот, там вокруг Трумана развернули гигантское реалити-шоу… Он и на работу ходил, и с друзьями общался, но не знал, что вокруг — одни актёры.

Потом я вспомнил свой первый день в империи. Точно, мужик очень сильно смеялся, когда я потребовал вернуть мне телефон. Может, тут ещё и компьютеры есть? Жаль, что я не учился на технаря. Так бы мог запатентовать что-нибудь вроде беспроводной связи… Стать миллионером.

Восьмибитный звонок мобильника возвращал куда-то в детство. Я ведь родился, когда уже были такие гаджеты, а для моих родителей, наверно, это в своём время был космос. Телефон следователя до боли напоминал Nokia 3310. Маленький и очень выносливый аппарат. В далёком детстве мне давали поиграть с таким… Даже после швыряния в стены на телефоне запускалась игра «змейка».

— Здравия желаю, господин Цискаридзе, — отчеканил Фёдор в свою микроскопическую трубку. — Так точно, веду допрос… Того самого, да. Хорошо, можно и прервать.

Мне показалось, что Иванов нечасто держал в руках этот гаджет. Он некоторое время смотрел на экран, а потом — неловким движением, оттопыренным пальцем нажал на кнопку. Положил аппарат в коробочку, а её — во внутренний карман. Как старый дед, ей-богу! От следователя не ушло удивление, с которым я взирал на его прибор.

— Что, не видал никогда такого чуда? — усмехнулся он, издалека показывая коробочку. — Да про это все знают! Русская разработка. Стоит как хороший автомобиль. Тот же телефон, но без проводов и диска.

— На рынке я не видел телефонов… — ответил я. — Очень занятное изобретение.

Тут уже полицейские рассмеялись. Так громко и искренне, будто я выдал хорошую шутку.

— Османский базар — это опухоль на теле Москвы, — озвучил Фёдор общее мнение. — Там время замерло в начале двадцатого века. Впрочем… И рад бы продолжить нашу беседу, да вызывает начальство…

— Фёдор Михайлович, велите отправить задержанного обратно? — слащавым голосом спросил Лермонтов.

— Нет, мне нужно продолжить допрос. Подержите его пока поблизости, — приказал Фёдор.

— Правильно, зачем обратно вести? — обрадовался «сладкий» коп. — Это ж сколько телодвижений!

— Да, пусть в красной камере посидит, — разрешил следователь. — Я думаю, много времени моё отсутствие не займёт. И не занимайтесь глупостями, пока меня нет! Глаз с нашего беглеца не спускать.

— Так точно! — отчеканили оба копа.

Что ещё за красная камера? Я с опаской смотрел в своё будущее. Однако же, оно оказалось светлым. В кои-то веки! Меня отвели в помещение, которое больше напоминало гостиничный номер. Аккуратная кровать с подушкой, отдельная душевая комната с унитазом. У раковины стоял полный набор бритвенных принадлежностей.

В самой комнате — цветы, стол с аккуратным пеналом для карандашей. Ручек почему-то не было. Внушительная стопка белой бумаги. Аккуратный стул. И к полу не привинчен, между прочим! Я осмотрелся и присвистнул от восторга. Лермонтов сморщил своё холёное лицо.

— Что, деревня, первый раз в камере для дворян? — спросил он.

— Да, — я кивнул. — Надолго я тут?

— Час как минимум… Боже мой, чернь — в дворянской камере. Куда только катится этот мир!

— А можно мне отобедать? — произнёс я.

Лермонтов вновь скривил губки.

— Можно. Если хорошо попросишь.

Но, увидев ужас в моих глазах, тут же противно захохотал:

— А, купился! Шучу я. Феденька велел тебя хорошо накормить. Феденька доволен. Жди здесь. И без глупостей, понял? Ежели ты тут что-нибудь повредишь, я тебя…

Не закончив угрозу, полицейский покинул помещение. Хотя ассоциация с гостиницей напрашивалась, дверь в этот «номер» была стальной. И закрывалась на несколько замков. Не теряя времени, я сбросил вещи и отправился в душ. Однажды лучших студентов медфака отправили на семинар в Минск. Мне тоже посчастливилось попасть в их число.

Видимо, желая произвести впечатление на студентов, нас поселили в хорошей гостинице. Она называлась не то Шеф, не то Президент — не помню за давностью. Так вот, там были такие же наборы! Правда, в камере для дворян не было пластика. Мыло — в бумажной обёртке. Шампунь — в маленьком стеклянном пузырьке.

Многоразовая бритва, где нужно только лезвие менять. За время своего попаданства я уже привык к таким. Нужно действовать аккуратно, чтобы не повредить кожные покровы. Я как следует вымылся, сбрил щетину с морщинистого лица, которое уже считал своим. Двадцать девять, значит… В моём представлении — почти старик.