Очередное печенье в горло не полезло. Иван Иванович! А вот этого я помню. Неужели Семён так боялся здоровяка, что предпочёл жизнь бомжа вместо возвращения домой? Да уж… Мимо внимания следователя не прошло моё замешательство. Более того, мне стало понятно, что он режиссировал всю эту постановку.

— Странное дело, — с притворной усмешкой сказал Фёдор. — Иван исчез ровно в тот день, когда на базаре появился ты.

Я неопределённо пожал плечами. Отложил печенье. Следователь брезгливо придвинул ко мне всю вазочку.

— Ты его видел? — спросил он.

— Да.

— Вы разговаривали?

— Даже дрались, — сказал я. — Он получил по лицу. И ушёл. Больше ко мне не приставал.

Иванов оживился.

— Кто бы свидетелем вашей драки?

— Охранник из гостевого дома, — объяснил я. — Он потребовал от Ивана уйти. И тот ушёл.

Следователь призадумался. Он смотрел на меня с прищуром. Я буквально физически ощущал его вопросы. Очень странный допрос.

— Как зовут охранника? Сможешь опознать?

— Имя не помню, — соврал я. — Опознать — точно нет. Они все на одно лицо. Я готов поклясться, что не имею никакого отношения к исчезновению Ивана.

— А вот у меня другое видение, — произнёс следователь. — Ты разделался со своим обидчиком. И после — вернулся к нормальной жизни. Постригся. Побрился. Нашёл работу по специальности.

Мы помолчали. Он явно ждал ответа.

— Нет, — сказал я. — Иван действительно что-то говорил про сестру. Но я клянусь, я не помню ничего из той жизни. Ничего. Только как людей лечить!

Фёдор поднялся. Прошёлся по кабинету. Должно быть, он размышлял о том, стоит ли давать ход событиям об исчезновении Ивана. Возможно, анализировал мои показания.

— Ладно, — сказал он, вновь присев в своё роскошное кресло. — Давай вернёмся к открытому делу. По поводу драки с тем несчастным сердечником с тебя претензии сняты. Врачи подтвердили естественную смерть.

Я выдохнул. Улыбнулся. Ну вот он, шанс начать новую жизнь!

— Значит, я свободен? — спросил я.

— Не совсем, — покачал головой Фёдор. — Вернее, совсем нет. Остаётся ещё побег. Двойной побег из заключения.

Он долго смотрел за моей реакцией. Я поник.

— За побег высочайшим повелением министра Муравьёва… Ты освобождён от наказания. Сия милость проявлена за смелость, которую ты продемонстрировал при спасении Голицына. Ежели бы ты не сбежал из «Республики», мог бы и медаль получить. А так…

— Освобождён?

Я просиял. Ещё минус одна проблема. Ну и зачем я бежал? Чтобы спину плетьми исхлестали?

— Да, — подтвердил Иванов. — За бродяжничество наказание ты понёс… Правда, вижу, что экзекутор не проявил должного рвения. Ты не похож на человека, которому спину исполосовали…

— У меня склонность к высокой регенерации, — зачем-то сказал я. Следователь посмотрел на меня с подозрением.

— К несчастью, с господином Голицыным произошла трагическая ситуация… — продолжил он. — Читал в газетах?

— Некогда мне было читать.

— Напрасно, — усмехнулся следователь. — Надо время находить.

— Я бы хотел вернуться на рынок, — перебил его я. — Работа, пациенты. Вы не представляете, в каких условиях там лечат людей!

— Увы, тебе придётся задержаться, — сказал Иванов. — Дело в твоей амнезии. Согласно нашей инструкции, я обязан назначить комиссионное обследование. А заодно…

— Что заодно?

— Заодно тебя проверят на причастность к другим преступлениям.

Я поник. Но, наверное, у этого офицера сохранялась какая-то эмпатия к окружающим.

— К тому же, лавочку господина Вагина мы разогнали, — сказал следователь. — Не для того императрица простила его, чтобы он под своим крылом спасал беглецов.

— Он ничего не знал! — воскликнул я.

— Рассказывай глупцам своим басни, — буркнул Фёдор. — Этот рынок — сущая беда на теле Москвы. Его давным-давно нужно разогнать. К чёрту на рога!.

— Нормальный рынок, — пожал я плечами.

— Известно ли тебе, что власть полиции там весьма формальна? — с наездом спросил следователь. — Да если бы не находчивость Марека, нам бы пришлось прорываться туда с кавалерией! Будь моя воля, я бы и весь этот рынок разогнал. С землёй сровнял.

— А его обитатели?

— Пусть возвращаются по домам, — сказал он. — И развивают свои земли. А не то место, где мои предки столетиями трудились…

Слушать дальше этот высокопарный бред мне не хотелось. Тут дворяне, получается все — шовинисты? Долго вспоминал это красивое слово. Внезапно раздался звонок. Да-да, такой, знаете ли, восьмибитный. Фёдор достал из кармана… Сотовый телефон!