Подходя к осаждённому городу, я недоумевал и пытался понять, в чём вообще заключается осада.

В нескольких километрах от города у дороги разбил лагерь отряд какого-то благородного, участвовавшего в войне. Солдаты досматривали всех шедших в город и из него, и при нашем появлении устало поёжились на холоде. Будь их воля, и они бы не сидели в полуоткрытом шатре вокруг жаровни, а где-нибудь в тёплом месте. Я же и вовсе не мог понять, почему осады и войну решили начать именно зимой, а не летом.

Солдаты усмехнулись сидящей в санях девочке, и с пренебрежением посмотрели на мужика и парня. Они конями впряглись в сани и от накопившейся усталости едва переставляли ноги, хрустя свежевыпавшим снегом. Мужик что-то недовольно прошепелявил и вытащил медальон с эмблемой церкви, то же самое сделал парень. Солдаты ошарашенно уставились на медальоны, и покосились на меня. И хоть моё лицо полностью закрыто шарфом, но через щёлочку между шарфом и шапкой видны глаза с вертикальным зрачком. Я устало выставил гримуар с эмблемой академии и церкви. Это окончательно добило солдат, они несколько секунд стояли идиотами, прежде чем додумались хоть что-то сказать.

— Мы в Собор Магласии, — прошепелявил мужик, кивнув в мою сторону. — Все мы.

— А ты не верил мне, — один из солдат обратился к сослуживцу. — Тёмные дни, конец близок. Тоны отказали нам в своём учении. Вон, ксат церкви служит.

— Да заткнись, — отмахнулся тот и достал из шатра небольшую табличку. — Это страже на воротах. Только задержитесь в городе на неделю, совет. На западных и северных воротах наёмники, и в сутках пути.

— Вот это не к добру, — досадно пробубнил мужик, постучав рукой о перекладину саней. — Давно они там?

— Да уж с месяц. Они там до конца зимы. Лучше бы вам в обход двигать.

— Постараемся это учесть, — мужик кивнул солдатам, и мы двинули вперёд.

Солдаты проводили нас задумчивым взглядом и тут же принялись о чём-то усиленно шушукаться, кивая в мою сторону. К ним из шатра вышли ещё двое. Все четверо уставились на мою спину, будто там нарисована карта ближайшего борделя с бесплатными шлюхами и безлимитным пойлом.

— Тебя все знают, — засмеялся парень.

— Я пяток лет назад уже служил, как раз в Магласии, — прошепелявил мужик. — Госока, ты не представляешь, что было тогда в Соборе. Ксат — сулин.

— А что такое сулин? — сидевшая в санях девочка повернулась ко мне.

— Это невкусно и грустно, — я легонько щёлкнул ту по лбу, намекая сидеть ровно и не ворочаться.

— Это почётно и уважаемо, — возразил парень, подышав в варежку и отогрев ей подмёрзший искривлённый нос.

— Здесь я решаю, что мне хорошо, а чему место в скверне.

— Дак решай, — прыснул мужик. — Только тебя все знают. Ну, не тебя, но что ксат титул сулина носит. Ты хоть закутайся в… эту… вуаль, ага, всё плевать. Тебя по посоху узнают, или по гримуару, или чему ещё. Тебя здесь знают.

— Прекрасно. Сразу можно обозначить, что «Дядя Ликус — он злодей, он на завтрак ест детей», — с сарказмом выпалил я и сплюнул. — Плевать, знают меня или нет. Что с осадой?

— Дерьмо, вот что, — выпалил пацан, разгорячённо выдохнув облачко пара. — Тебя ждали раньше снега, а теперь…

— Да плевать уже, — прошепелявил мужик, перебив парня. — Наши, главное, чтобы в передрягу не попали. Через маяк надо послать, чтобы за нами следом не шли. Пускай в обход идут.

— А мы, такие бравые вояки, пойдём через ватагу наёмников, — саркастично прыснул я.

— Ты нормальный? Где нашёл повод для смеха? — парень уставился на меня как на дурочка. Мужик прикрикнул на парня, чтобы тот не останавливался. До города идти часа два, а солнце уже наполовину спряталось за горизонт.

— Слушай, ксат, ты совсем больной? — спросил мужик.

— Я у мамы индивид.

— Я вижу, — удручённо прошепелявил мужик, покачав головой. — Тебя ждали ещё до снегов. Ну или по первому снегу на худой конец. А теперь, окажется, что мы с тобой в лучшем случае придём зимой, в прямом смысле этого слова. Я не знаю, зачем ты рутифактору Хубару, но опаздываешь ты конкретно.

— Да, опаздывать неприлично, но как не позлить белобрысого? Может, на пару неделек в городе задержимся, а? Или, всё же, вы завтра всем закупитесь, а я отдохну, и мы послезавтра пойдём дальше?

— Слушай, ксат, можешь ответить на вопрос? –мужик кинул на меня взгляд рассерженный и удручённый. — Ты как с таким языком вообще дожил до сегодняшнего дня?

— Потому что с длинным языком и гримуаром можно наговорить намного больше, чем просто с длинным языком, — я усмехнулся. Мужик не нашёл слов для ответа, да так и продолжил толкать сани вперёд. — Всё это лирика. Город всяко в осаде. Когда двинем?