Хуман, сидевший напротив нас, оторвал взгляд от своего стакана и посмотрел на нас. Его глаза были холодными и немного прищуренными, как у человека, привыкшего к тому, что его слова всегда вызывают реакцию.

— Что-то я не могу понять, друзья, в «Золотой Дракон» стали пускать селян, — громко и с вызовом сказал он, обращаясь к своим друзьям. Его голос разнёсся по залу, привлекая внимание всех, кто был рядом.

Компания его угодливо захихикала. Они словно ждали этого момента, чтобы развлечься. Одна из девушек, с волосами цвета воронова крыла ответила:

— Ну и что? Пусть заходят, если деньги есть. В этом городе всё продаётся.

Посетители за соседними столиками начали прислушиваться к нашему разговору. Я ощущал, как атмосфера в зале меняется. Некоторые из них смотрели на нас с любопытством, а другие — с недовольством. В воздухе витало напряжение, словно гроза, готовая разразиться в любой момент.

Хуман, не дожидаясь ответа, продолжил:

— Я просто не понимаю, почему это происходит. Раньше здесь было приличное место, а теперь...

Грилф хотел было подняться, но Бор посмотрел на него, по-дружески похлопал по плечу и сказал, растягивая слова:

— Грилф, не обращай внимания, ты же помнишь поговорку: «Шавки лают, а караван идёт».

— Да, верно подмечено, — поддержал я Бора и продолжил: — Вот и красавица идёт, нам заказ уже несёт.

Подавальщица, орчанка, услышала комплимент и улыбнулась мне в ответ, бросив игривый взгляд на Грилфа. Затем она поставила поднос на стол и, пожелав нам доброго вечера, грациозно удалилась на кухню. И только мы принялись за еду, как из-за соседнего стола поднялся хуман и подошел к нам.

— Мне не нравятся ваши рожи, — громко заявил хуман, осмотрев нас мутным взглядом. — вот вам одна серебряная монета, заберите с собой еду и валите отсюда.

Я посмотрел на него, достал один золотой протянул его и с сочуствием в голосе сказал:

— На вот тебе один золотой, иди подлечись у лекаря, убогий.

В зале воцарилась напряжённая тишина. Хуман, ошеломлённый моим ответом, на мгновение замер, но затем его лицо исказилось от ярости.

— Ты что себе позволяешь, гоблин? — взревел он, схватившись за боевой нож, который висел у него на поясе. — Ты знаешь, кто я?

Я медленно поднялся из-за стола, не сводя глаз с его руки.

— Мне всё равно, кто ты, — спокойно ответил я, стараясь не провоцировать его. — Но, если ты не успокоишься, я выбью из тебя всю дурь.

Грилф, который до этого сидел молча, тоже встал и шагнул вперёд.

— Мы не будем терпеть твои выходки и твоих друзей, — прорычал он, обнажая свои острые клыки. — Если ты не хочешь неприятностей, лучше уходи.

В то время, когда Грилф общался с хуманом, я провёл ментальную атаку на задиру и запустил в него слабую волну неуверенности и страха.

Хуман, казалось, на мгновение растерялся. Он переводил взгляд с меня на Грилфа, явно не ожидая такого отпора.

— Вы пожалеете об этом, — процедил он сквозь зубы, прежде чем развернуться и направиться к своему столу.

Посетители начали переговариваться между собой, обсуждая произошедшее. Некоторые смотрели на нас с одобрением, другие — с опаской.

— Ну что, теперь мы можем спокойно поесть? — спросил Грилф, усаживаясь за стол.

Я кивнул, но на душе у меня было неспокойно. Этот хуман явно не из тех, кто так просто отступает. Я чувствовал, что это только начало. Вскоре все успокоились и забыли о недавнем инциденте с золотой молодежью.

Мы познакомились с Дженси, подавальщицей, которая приехала из южных степей. Она работала в «Золотом Драконе» два раза в неделю по вечерам, чтобы заработать на оплату комнаты, которую снимала вместе с подругой в таверне «Серебряная ложка», находящейся неподалёку от Магической коллегии. Дженси приехала в столицу, чтобы поступить на факультет бытовой магии. Один год обучения уже оплатил её отец, тысячник объединённого войска пяти южных племён орков. А вот о жилье она решила позаботиться сама и смогла найти такую выгодную работу.

Всё это она рассказала, пока обслуживала нас и убирала со стола. Грилф смотрел на неё с восхищением, стараясь сохранять невозмутимость, но это плохо у него получалось. Непосредственность девушки, её лёгкий характер и жизнерадостность делали её очень привлекательной.

Вот на помост-сцену вышел новый менестрель, хуман в яркой вычурной одежде, взял в руки лютню, украшенную резными изображениями мифических существ, и затянул заунывную балладу, за соседними столиками послышались возгласы, что этот хуман снова будет тянуть вола за хвост. Дженси принесла нам большой графин с ягодным морсом и забавно поморщившись пояснила что этот хуман — менестрель, выступает здесь на первом ярусе таверны один раз в десять дней. Все его баллады на одну тему, о неразделенной любви хумана к прекрасной эльфийке, теперь нам придется его слушать два часа пока его не заменит следующий менестрель. Я попросил орчанку рассказать о выступлениях менестрелей и узнал, что в этой таверне всего три яруса, соответствующих этажам. На первом ярусе, где находимся мы, собирается публика попроще: мелкие дворяне, богатые купцы и студенты магической коллегии.