– Да кто вы вообще такая, чтобы опасаться вашей конкуренции! – заявил он, и я вспыхнула от обиды. Ладони тут же зачесались от негодования, – здесь дело в другом.

Он поднял руку и ткнул в мою сторону пальцем.

– Весь Шварцвальд в курсе проклятия этого места, – с налётом зловещей торжественности заявил он, – а это значит, что ваше присутствие совершенно точно принесёт новые проблемы вашему окружению, и мне в том числе. Просто подумайте о безопасности других.

А вот это прозвучало уже совсем бредово и больше напоминало наспех придуманный повод, шитый не просто белыми, а белоснежными нитками.

– Вот что, – решительно сказала я, – мне надоел этот разговор. Я вас услышала. Не пытайтесь меня запугать, это ешё никому не удавалось. Я открою лавку, и точка. Всего хорошего.

Глаза Казимира заледенели.

– Очень хорошо, – процедил он, – в таком случае позвольте откланяться.

– Была рада знакомству, – соврала я, – всего хорошего!

Отвесив мне короткий и явно издевательский поклон, Грубер не спеша двинулся прочь.

Отойдя на пару шагов, он вдруг замер, обернулся на меня и, нехорошо улыбнувшись, сказал:

– Ты молодец, раз так смело взялась за дело. Но я бы подумал дважды... Иногда новое начинание приносит больше бед, чем пользы. И не все справляются, когда начинаются… неожиданные трудности.

– И вам не хворать, – невозмутимо сказала я. Казимир, явно ожидавший другой реакции, скривился и ушёл.

– Милена, – вдруг раздался над ухом голос Эрнеста, и я подскочила от неожиданности: настолько тихо он подкрался, – по-моему, это было похоже на угрозу.

– Не просто “было похоже”, а это она и была, – сухо сказала я, наблюдая, как вниз по улице удаляется неестественно прямая спина Грубера, – и зачем ему так сдалась эта лавка…

– Вот что, – категорично сказал Грейхаунд, – я пришлю тебе пару человек, чтобы они присмотрели за твоей лавкой. И не отнекивайся! – тут же добавил он, потому что на моём лице, видимо, отразился протест, – Ты должна думать о своей безопасности.

– Ладно, спасибо, – вздохнула я. Кажется, просто так он не отстанет, – но попроси их сделать так, чтобы их работа не бросалась в глаза остальным. Пусть в клиентов переоденутся, что ли…

– Мои ребята знают свою работу, – хмыкнул Эрнест, – ни ты, ни твои посетители их даже не заметят.

Я поблагодарила его и невольно вспомнила странного человека, который утром преследовал меня. На мгновение мелькнула мысль: уж не Грейхаунд ли его подослал?

И тут же отмела её. Ну, не похож он был на того, кто работает на Эрнеста… тогда кто же это такой был?

Ладно, выясню это позже. Сейчас надо сосредоточиться на подготовке к тесту!

Я вытащила ключ, который мне вручил Бирюк, и сунула в замочную скважину. Повернула. Пружины внутри двери взвыли, но ключ не поддался и не провернулся.

– Дай-ка я, – сказал Эрнест. Легко отодвинув меня, он подошёл к двери и одним резким движением повернул ключ.

С натужным “крак!” дверь распахнулась. Наружу вырвалось облако спёртого воздуха, пахнувшего дымом, гарью и старыми тряпками.

Эрнест первый заглянул внутрь, а у меня не вышло: его широкая спина загораживала собой весь проход.

Присвистнул.

– Что там, что там? – нетерпеливо спросила я, вставая на цыпочки и тщетно пытаясь заглянуть за спину Грейхаунда.

Он медленно повернулся ко мне. На его лице отражалось недоумение пополам с нешуточной настороженностью.

– Взгляни сама, – неожиданно серьёзным голосом сказал он, – только вряд ли тебе это понравится…

Да что же он там увидел?!

В голове тут же пронёсся вихрь вариантов: от огромного провала в полу до очередной деревянной рыбины. Нет, ну а что, вдруг это какой-то местный прикол?

Как выяснилось, с последним предположением я даже не очень далеко ушла от истины.

Когда Эрнест посторонился и пропустил меня, я тут же сунулась в дверной проём и, ахнув от неожиданности, отпрянула.

– Это ещё что такое? – вырвалось у меня. Тут же изнутри пришёл смутный отголосок страха, словно Милена перепугалась ещё больше.

На деревянном полу лавки была щедро рассыпана мука. И это не была обычная куча. Кто-то постарался сделать так, чтобы придать рассыпанной муке округлые очертания, похожие на чью-то голову.

Этот же кто-то старательно изобразил на этой голове лицо, скривившееся, словно от укуса чего-то кислого. Роль глаз при этом исполняли два гладких камушка.

Вишенкой на торте служила веточка кизила, кокетливо воткнутая в кучку муки там, где было нарисовано ухо.