— Ну хоть малюсенькую? — канючил Грэг, обращаясь к Рите и помогая ей передать Олли две здоровенные жбана с напитком.

— Их «малюсенькими» не делают, котенок, — усмехнулась она в ответ, трепля его по волосам. — Но можешь разок хлебнуть из моей. Только один!

Я рассмеялся и сам подхватил две кружки, чтобы отнести Шелли и Иди — они все еще возились с этим несчастным одеялом, никак не могли решить, какой стороной его стелить. Прямо целая проблема вселенского масштаба.

— Ты уверена, что это верх? — спросила Иди, наша женщина-антилопа. Она склонила голову, и бирюзовые листья, которыми были увиты ее серебристые рога, тихонько звякнули, как маленькие колокольчики.

— Ну, теперь я уже не уверена, потому что вон та грубая строчка на другой стороне тоже по-своему симпатична, — дипломатично протянула Шелли, разглядывая ткань с серьезным видом.

— Может, просто выбрать ту сторону, на которой удобнее сидеть? — пожал я плечами, вставляя свои «пять копеек» в этот важный спор о пледах. Иногда женщины бывают такими женщинами.

— Да что бы вы там ни выбрали, выбирайте уже быстрее, представление вот-вот начнется! — с несколько пресыщенным видом встряла Ада, поигрывая темно-фиолетовыми лозами, что обвивали ее внушительные козьи рога. Она явно была выше этих пледовых терзаний.

И действительно, не успела она договорить, как воздух пронзил громкий свист, и ракета цвета расплавленного золота взмыла в розовеющее сумеречное небо, оставляя за собой дымный след. Торговцы тут же свернули свою бурную деятельность и захлопнули ставни лавок, бродячие музыканты попрятали инструменты, а народ заметался, спеша занять места получше перед началом шоу. Я и сам почувствовал, как нарастает нетерпение, словно ребенок перед елкой.

Мы всей нашей компанией наконец-то уселись, а кто-то и улегся, на многострадальное одеяло — получился такой хаотичный, но удивительно уютный клубок. И от этой простой, какой-то домашней легкости у меня на сердце стало тепло, а дышать стало как-то свободнее. Давно я такого не чувствовал, этого ощущения… общности, что ли.

Еще одна ракета, на этот раз угольно-черная, взвилась со стороны Дворца, и на площади мгновенно воцарилась такая тишина, будто это был сигнал к следующему действию Бала Полулуния.

Стало так тихо, что откуда-то издалека, словно эхо, донеслись до нас звуки поющего леса, что окружал город. Казалось, даже он замер в ожидании.

— А теперь — крещендо, — шепнула мне на ухо Рита, и ее шелковистый хвост мягко обвился вокруг моего запястья. От этого простого прикосновения по телу пробежала теплая волна, и я чуть крепче сжал ее руку.

И действительно, словно по команде, откуда-то из темноты начали нарастать голоса, мощные, берущие за душу — это напомнило мне «Кармина Бурана» в лучшем исполнении. Одновременно Дворец выдал такой залп, который походил на грандиозный финал всего их фейерверка.

Небо и впрямь будто бы вспыхнуло разом тысячами огней. И несмотря на оглушительные, перекрывающие друг друга раскаты грома, от которых, казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки, это невероятное пение никуда не исчезало, не уходило на второй план. Наоборот, оно проникало куда-то глубоко в душу, вибрировало в каждой клетке, словно всегда там и жило. Все вместе — это мощное пение и гулкие удары салюта — заставило волосы у меня на затылке встать дыбом, а дыхание перехватило от какого-то первобытного, почти детского восторга.

Когда все стихло, я, как и все вокруг, не удержался и вскочил на ноги, присоединяя свои бурные аплодисменты к общему реву, обращенному к все еще дымящемуся небу. Зрелище было что надо, ничего не скажешь, эти ребята умеют устраивать шоу.

— Ашер Медведев, — раздался вдруг у меня за спиной голос, такой низкий и рокочущий, будто исходил из самых недр земли. Я обернулся. Передо мной стоял высокий тип с чертами морды тираннозавра. Его здоровенная квадратная башка была слегка наклонена набок, словно ему было трудно сфокусировать на мне оба глаза одновременно. — Как вам ваш первый Бал Полулуния?

Я тут же вспомнил, как Байрон Рамзи рассказывал мне о странном ритуале приветствия у Террианцев: из-за того, как у них расположены глаза, они вечно параноят, что ты от них что-то скрываешь, поэтому из уважения нужно стараться все время оставаться у них на виду. Не дай бог подумает, что я что-то замышляю.

Я прекрасно понял, кто это. И понял также, что пришло время выпустить на сцену того самого Макса, который умеет, когда надо, изображать из себя знатока светских манер и не лезет за словом в карман.

«Мой любимый типаж для светской беседы», — мелькнула у меня в голове саркастическая мысль.

Я натянул на лицо самую обаятельную улыбку, на какую был способен, и приготовился «включать дипломата».

— Регент Краскон, — произнес я, слегка кивнув. Голос старался держать ровным, хотя внутри все немного напряглось. — Рад наконец-то познакомиться лично.

— Уже наслышан? — Мужик моргнул, склонил свою массивную башку набок, и один его ярко-голубой глаз буквально впился в меня. В остальном — ни тени эмоций, что на лице, что в голосе. Каменное изваяние, да и только. Похлеще даже советника Кроули будет, а тот был почти эталоном стоицизма, ходячий учебник по покерфейсу. Этот Краскон казался высеченным из гранита, и эмоции, похоже, в комплект не входили.