Через сознание подчинённых он видел, как его армия катится к стенам неудержимой волной. Тысячи глаз показывали одну и ту же картину — укрепления острога, защитники на стенах, вспышки выстрелов. И пустоту там, где должны были мерцать ауры магов.

Маги исчезли. Все разом, словно их никогда и не существовало. В прошлые разы это настораживало — слишком похоже на ловушку. Однако вчера он смог проникнуть в сознание одного из вражеских бойцов и уловил обрывки беседы. Воевода говорил с помощниками о шести часах беспомощности. О том, что патроны на исходе, а продовольствия хватит на неделю при урезанных пайках.

Подслушанные слова подтверждали то, что он начал подозревать после нескольких исчезновений вражеских магов — защитники нашли способ временно скрывать чародеев от его восприятия.

Обычно он чувствовал всех людей в обширном радиусе — даже простолюдины, лишённые полноценного дара, несли в себе искру жизненной силы, крохотное эхо магии, мерцающее в ментальной проекции мира. Маги же горели как факелы. Но когда применялось это средство, они исчезали полностью — не приглушались, не тускнели, а пропадали, словно умерли. Никакой искры, никакого следа. А через несколько часов возвращались в поле его восприятия, как ни в чём не бывало. Эффективно. Достойно уважения, но в конечном счёте бесполезно. И теперь, когда этот ресурс исчерпан, острог остался без своей главной силы.

Воевода Угрюма проявил себя как грамотный тактик. Использовал ограниченные ресурсы с максимальной эффективностью, выматывал противника, искал слабые места. Такое поведение было… знакомым. Словно эхо чего-то давнего, почти забытого.

Память пришла не из его собственного прошлого, а через роевую связь — последние мгновения одного из Жнецов, павшего при первом штурме. Золотисто-русый воин с холодными зелёными глазами, в руках массивный боевой молот, движения отточены сотнями сражений, но дело было не в мастерстве владения оружием. В этом человеке чувствовалось нечто большее — аура абсолютной власти, перед которой даже Древние испытывали… не страх, нет. Признание превосходства.

Коллективная память Бездушных хранила лишь обрывки — не место, не время, лишь ощущение. Это противостояние началось не здесь и не сейчас. Где-то в глубине веков, в местах, о которых даже Бездушные помнили смутно, этот воин уже стоял против них. Хродрик. Хродрик… И тогда, как и сейчас, он был препятствием на пути к окончательной победе.

Любопытно. Кощей не испытывал эмоций в человеческом понимании, но логика подсказывала — такие совпадения редки. Воитель из прошлого, способный противостоять их планам, и воевода Угрюма, демонстрирующий схожие качества. Связь? Реинкарнация? Или просто повторяющийся паттерн — всегда находится тот, кто встаёт на пути неизбежного?..

Коллективное сознание резонировало с этим знанием, передавая его каждой твари в армии. Древний враг. Тот, кто когда-то остановил их экспансию. Тот, чья кровь до сих пор несла в себе угрозу их существованию. Игнорировать такого противника было невозможно — сама природа Бездушных требовала уничтожить эту угрозу, стереть последний след сопротивления из прошлого. Даже если бы в Угрюме не было магов, даже если бы крепость не стояла на пути к Владимиру, присутствие Хродрика делало штурм неизбежным.

Размышления о природе противника привели к мыслям о собственной трансформации. Кощей помнил мало — лицо женщины с тёмными волосами, запах хлеба, детский смех. Всё это было лишено эмоциональной окраски, словно выцветшие картинки. Он знал, что был человеком, знал даже, что у него было имя. Но какое значение это имело теперь?

Превращение освободило его. Больше никакого страха смерти, никакой боли потерь, никаких терзаний совести. Только ясность цели и абсолютный покой. Человечество страдало от своей природы — смертность порождала страх, эмоции создавали хаос, привязанности приносили боль. Бездушные были решением. Следующей ступенью. Освобождением.

Мир после победы будет совершенен в своей простоте. Единая воля, единая цель, вечный покой. Никаких войн, потому что некому будет воевать. Никакой боли, потому что нечем будет чувствовать. Только бесконечная гармония коллективного разума.

И Угрюм стоял на пути к этому будущему. Сначала острог казался лишь досадной помехой — небольшая крепость на пути к Владимиру, истинной цели этого похода. Но потом расчёт изменился. Два десятка магов высокого ранга в одном месте — невероятная концентрация силы. Каждый поглощённый маг превратит Низшего в Усиленного. Трое создадут нового Древнего. А сам воевода… его поглощение может дать достаточно силы для четвёртой трансформации.

Кроме того, базовая военная логика диктовала — нельзя оставлять укреплённую крепость в тылу. Любой стратег это знал. И Кощей, сохранивший и отточивший за века тактическое мышление, не мог игнорировать эту истину.

Но Угрюм был лишь одной из целей. Через общее сознание текла информация о десятках других битв. Гон шёл по всему Пограничью — десятки тысяч Бездушных атаковали человеческие поселения от Новгорода до Рязани. Не все отряды возглавляли Лорды — их было слишком мало. Но там, где командовали такие, как он, успех был практически гарантирован.