– Ах ты… щенок! – удивленно сказал сатир. Он сел на задницу, прямо на пол, и сказал: - Аn immortalis es[Ты что, бессмертный?!]?!..

...И откинулся на спину. Это были его последние слова. Джейк хладнокровно обыскал карманы рубашки сатира, вытащил ключ, снял с себя ошейник и пошел на кухню отмыть руки. После этого, он вернулся в торговый зал, осмотрел все возле кассы, но не нашел своего мешочка с блестящими камешками. Видно, сатир их куда-то спрятал. Мальчик пожал плечами, взял из кассы несколько других камешков (он взял примерно столько же, сколько забрал сатир, плюс небольшая компенсация за палец) и вышел из магазина темных амулетов. Отойдя оттуда на приличное расстояние, Джейк побежал. Он забежал к себе домой, и эта полуразвалившаяся, продуваемая всеми ветрами халупа показалась ему сейчас такой милой, уютной и гостеприимной, какой не казалась с самого его рождения, наверно. Тщательно заперев за собой дверь, Джейк поддался панике и истерике: он катался по полу и кричал. Он рыдал и размазывал слезы. Он причитал и стенал, хватался за свою покалеченную ступню и трогал натертую ошейником кожу на шее.

И его сжирал страх.

Нет, ему не было страшно, что кто-то найдет тело и во всем обвинят его, несчастного ребенка. Полиции не было, а король этого района вряд ли станет переживать из-за смерти этой козлоногой твари. Имущество магазина распродадут, а торговую площадь сдадут в аренду – вот и все.

Боялся он того, что совершил. Он убил живое существо. Отвратительное, гадкое и мерзкое существо. Он его убил. Маленький испуганный мальчик убил тварь, отправившую на тот свет явно не один десяток живых существ.

Он не думал, справедливо это или нет. Он не думал, что у него не было выбора. Выбор был – или он бы его убил, или сатир бы наделал из него блестящих побрякушек.

Джейк – ребенок. Ребенок, победивший первого в своей жизни монстра. Победивший хитростью, а не силой. Этот старый как мир трюк он увидел в трактире давным-давно. Один посетитель завернул стеклянный высокий стакан в полотенце и аккуратно отколол у него верхушку, чтобы получились острые края. А потом он убил этим осколком другого посетителя. Наполнил его кровью этот битый стакан и выпил содержимое до дна.

Под одобрительные возгласы толпы.

Джейк, в этот момент уносивший из зала грязную посуду, увидел все это.

А потом ему еще и пришлось отмывать битый стакан. Который, впрочем, позже все равно выбросили.

Джейк обколол стакан, завернув его в полотенце. Потом он выпачкал руки грязью – и стакан тоже. Нашел какую-то странно выглядящую дрянь (мальчик старался не думать о том, что это было когда-то частью разумного существа) и пошел к сатиру. Если бы хозяин магазина встретил его по пути – ничего бы не вышло. Если бы Джейк не нашел его сразу – ничего бы не вышло.

Но мальчику повезло: сатир оказался именно там, где Джейк и предполагал. Тогда он просто отвлек хозяина магазина ерундой в руке. Главное было – искренне изобразить удивление и боязливое любопытство. Чтобы сатир поверил и тоже заинтересовался. Заинтересовался ровно на столько, чтобы не обращать внимания на вторую руку мальчика. Грязную, но смертоносную.

Чистая кухня помогла ребенку. Джейк сразу понял, что сатир – сторонник чистоты. Да, инструменты в его подвале валялись где попало, но кухня была чиста. Прямо-таки идеально отмыта. Джейк предположил, что сатир – брезглив. Что он не захочет трогать грязные руки или грязные вещи. Даже не станет на них пристально смотреть.

Получилось.

У него получилось.

Все получилось.

И теперь Джейк лежал у себя дома, свернувшись калачиком и сотрясаясь от рыданий.

Глава следующая .

Come on, you sons of bitches, do you want to live forever?![

«Вперед, сукины дети, вы что, хотите жить вечно?!» - сержант Daniel Joseph "Dan" Daly]

Мысли о сестре, такой маленькой и напуганной, потерявшейся и отчаявшейся заставили Джейка подняться на ноги. Мальчик все еще всхлипывал, но к нему вернулась способность мыслить и рассуждать. Если Лиз не было дома, у мисс Свитшот, в ближайшем трактире и в мистически-заманчивой лавке амулетов, значит… значит, она могла уйти… Джейк не знал, куда.

Он в который раз за сутки вышел из дома. В руках у него была дешевая жестяная лампа со свечой внутри – маленький светящийся шарик, едва-едва раздвигающий мрак вокруг Джейка. Мальчик не пошел к соседям – Лиз знала, кто там живет и боялась их. Поэтому Джейк отправился просто по обычному их прогулочному маршруту, вдоль улиц, мимо домов, мимо каких-то странных статуй. Вперед.

Мальчик шел по улице и изредка осторожно произносил имя сестры. В одном кармане у него лежали блестящие камешки из магазина амулетов, а в другом – небольшой нож. Джейк боялся: он знал, что ночью ходить по улицам – опасно. Он знал, что шансы исчезнуть (не погибнуть, нет; о, порою смерть была бы предпочтительней таинственному исчезновению!) на улицах посреди ночи – велики. Излишне велики.

Никаких следов девочки.

Тусклый свет дешевой свечи освещал стены домов, мимо которых проходил Джейк. Кирпичные, деревянные, глинобитные, какие-то и вовсе странные… Окна… Некоторые – пустые и тихие. Другие – будто печальные. Какие-то – шумные, веселые, или наоборот – шумные и жуткие. Из каких-то снопами вырывался свет, тут же воруемый тьмою, из каких-то – только звуки, медленно оседающие в густом воздухе улиц.

А порой из домов можно было услышать только дыхание. Тихое и осторожное, как будто то крался ребенок в спальную родителей, чтобы взять спрятанное под их подушкой печенье. И будить их было нельзя.