– Что? – изумленно выдохнул я, – какой ещё хозяин?

– Самый настоящий. Что Василиск прикажет, то я и буду делать.

В глазах Жанны была такая преданность, что мне стало одновременно страшно и противно. Я взглянул на Василиска, он стоял в углу комнаты, голова его была опущена, плечи вздымались и опускались от тяжёлого дыхания.

– Он тебя зомбировал, что ли? – тихо спросил я.

Жанна покачала головой.

– Ты многого не знаешь, Антоша… Всё это сложно, запутанно. Мне очень не хотелось впутывать тебя во все это. Но похоже придётся.

Жанна поставила стул, который мы уронили во время драки, и я опустился на него. Сама она села на край кровати. На несколько мгновений сторожка погрузилась в тишину. Был слышен лишь треск дров в печи да шумное дыхание Василиска. Я посмотрел в лицо Жанны. Оно было таким же, как раньше, но что-то в ней изменилось, стало незнакомым и чужим.

– Когда ты была в морге, ко мне приходила твоя сестра, – начал я.

Лицо Жанны напряглось, губы сжались.

– У меня нет сестры, Антоша. Ты прекрасно знаешь об этом.

Я внимательно смотрел в ее лицо и видел, что она волнуется – к щекам прилила краска, зрачки расширились.

– Кто же эта женщина, похожая на тебя, как две капли воды?

– Наше сходство тебе лишь померещилось. У Евы много лиц, она умеет обманывать. На самом деле, она – та, кто желает мне зла, – ответила Жанна, отводя глаза.

– Она сказала, что ты принадлежишь к какой-то жуткой секте, участники которой пьют кровь других людей… Ей были нужны твои волосы. Якобы для того, чтобы ты потеряла свою красоту и упокоилась.

На лице Жанны не отразилось ни единой эмоции. Она только слегка покачивала головой, когда я говорил. А потом она встала, подошла ко мне и положила ладони мне на плечи.

– Мне кажется, я схожу с ума, Жанна, – шепотом проговорил я, – Умоляю, расскажи мне все. Расскажи мне правду.

Она часто заморгала, а потом отвела глаза в сторону. Проглотив комок, подступивший к горлу, я обхватил голову руками. Я приготовился услышать самое худшее.

– Эта женщина, которая приходила в морг – это не моя сестра, – тихо сказала она.

– Кто же она? – спросил я.

– Моя приемная мать. Ева – королева вампиров. И ей нужны были от меня вовсе не волосы, а нечто совсем другое.

– Ты хочешь знать, пила ли я человеческую кровь? Хочешь знать, вампир ли я? Да, я вампир, – спокойно произнесла Жанна, – точнее была вампиром, пока не встретила Василиска. Он исцелил меня, избавил от жажды.

Я хмыкнул и с ненавистью глянул в сторону Василиска. Тот по-прежнему стоял у окна, ссутулив плечи. Поза его показалась мне неестественной и напряженной.

– Исцелил? Он что, колдун или знахарь какой? – с насмешкой в голосе спросил я.

– Антон, прояви уважение! – строго сказала Жанна.

– Да я просто не понимаю, как может исцелить бомж, живущий на городской свалке? Он дал тебе напиться до отвала своей крови что ли? – закричал я, чувствуя, как меня распирают ревность, злость и обида.

– Не кричи, пожалуйста, – произнесла Жанна, и от этой простой просьбы у меня все внутри оборвалось и полетело куда-то вниз.

Мне стало горько и тоскливо, к горлу подступил комок.

– Мы собирались жить вместе, строили планы на будущее. А оказалось, что мы жили во лжи. Кто ты такая, Жанна? Почему не рассказала мне правду о себе?

Взгляд Жанны стал испуганным, она смотрела то на меня, то на Василиска, а потом прошептала:

– Я собиралась… Я правда собиралась рассказать тебе.

Губы Жанны подрагивали, на глазах выступили слезы.

– Но потом я решила, что будет лучше, если я не стану впутывать тебя во все это.

Я сжал зубы и покачал головой. Жанна хотела обнять меня, но я отвернулся от нее. Никто не любит быть обманутым, даже если этот обман якобы во благо. После того, как все открывается, человек чувствует себя одураченным. Это обидно и унизительно.

– Как же ты мне надоел! Зачем ты мучаешь ее? Ты же знаешь, что она тебя любит!

Голос прозвучал низко, хрипло, словно доносился из-под земли. Василиск внезапно встрепенулся и, резко повернувшись ко мне, обжег мое лицо горящим взглядом. Я реально почувствовал этот жар, исходящий от него, щеки моментально покраснели, кожу защипало.

Мне резко стало плохо, голова закружилась. Воздух вокруг словно раскалился, стало трудно дышать. Пот потек по мне ручьем – по спине, по лицу. Глаза слезились, и я плохо видел разъяренное лицо мужчины – оно расплывалось, черты сливались в непонятное, жуткое месиво. Жанна что-то кричала, дергая за руки Василиска, но я не мог разобрать ее слов – уши заложило, в голове запульсировало. Кое-как, наощупь я добрался до двери и, распахнув ее, вывалился на крыльцо, хватая морозный воздух ртом.