А юная принцесса с радостью отдавалась новому приключению! Мастер Джуль, как он просил себя называть был известным гимнастом французского цирка, был вынужден оставить арену из-за сильной травмы. Но он не только помогал физическому развитию принцев и принцесс, но и ещё был неисчерпаемым источником многочисленных увлекательнейших историй!

Но самое большое впечатление на её мир фантазий произвел Ганс Христиан Андерсен. Его часто приглашали читать свои сказки детям монарха Дании.

Что это были за вечера! Андерсен читал так прочуственно, что и нельзя было представить!

На эти чтения собиралось всё семейство и рассевшись по диванчикам и креслам, слушали с замиранием сердца о страшном и прекрасном волшебстве, что что рождал в своих рассказах автор сказок.

Память об этих вечерах Минни, так звали маленькую Дагмар, пронесла через всю свою долгую жизнь.

После этих волшебных историй она стала ждать, когда к ней придёт её Принц. Она стала ещё более усердно изучать иностранные языки и остальные науки. Она даже упросила маму, чтоб разрешили ей научится готовить пищу.

И вот он пришёл.

Он был высок, строен, умён и обладал тонким чувством юмора. Его манеры были безупречными.

А ещё он был богат. Богат настолько, что чувствовал себя везде хозяином, но без вызывающего высокомерия или чопорной снисходительности. Просто от него исходила аура такой власти, что перед ним волей-неволей склоняли головы.

Наверное, он был ещё и красив, но Дагмар этого не знала. Она не могла оторваться от его глаз…

Его звали Николаем Александровичем, Его Императорским Высочеством Государем Наследником Цесаревичем и Великим Князем.

Её знакомство с Николаем разделило всю жизнь на две части: до и после него. Он был для неё как глоток свободы, как безумно вкусный запах другого мира. Она влюбилась даже не в него, а в безумные возможности, что открывало это замужество. Конечно, это она поняла гораздо позже.

А тогда её, маленькую Датскую принцессу, перспективы буквально убивали и одновременно воскрешали. Ей хотелось кричать от счастья и забиться в самый дальний уголок, и никому не рассказывать и не показывать эту радость.

Их встречи, их переписка, их нежные слова. А потом его смерть.

Это был ад на земле, она будто умерла вместе с ним.

И не верила в его естественную смерть.

Живя бок о бок с европейскими аристократами и имея прекрасное домашнее образование, она считала, что его убили. Да и будущий тесть её, как только она попробовала об этом заикнуться, тут же оборвал её и сказал, чтобы она даже не думала об этом.

За что она всю его оставшуюся жизнь не простила и думала, что его смерть - это возмездие за неотмщённого первенца.

А там, у гроба своего жениха, она познакомилась с этим медвежонком. Увидев и почувствовав в один миг его прямую, скромную, но очень цельную натуру, она вцепилась в него как утопающий котёнок, всеми своими маленькими силами, всеми чувствами. И он, поняв, что нужен ей, этой маленькой несчастной, но очень милой принцессе, взял её в свои огромные сильные руки.

Они тогда первый раз поцеловались, и он утонул в её глазах, а она нашла в нём того защитника и покровителя, с которым не будет страшно больше никогда. Ни холодных зимних сквозняков «желтого дворца», ни холодно оценивающих взглядов родственников.

Конечно, Александр не был так прекрасно образован, как его брат, он не был столь начитан, и у него не было столько искромётного юмора. Он не был столь умён и тактичен, да и по внешнему виду он был кривоватой копией Николая.

Но была в нем непередаваемая харизма.

Когда он что-либо желал, то могло небо упасть на землю, но он своего добивался. Он не был жесток, отнюдь. С ней он по-прежнему оставался тем застенчивым и чуть нескладным юношей. Но как только дело касалось чего-то, кроме семьи, он становился непреодолимой скалой, на которую можно взирать только с трепетом.

Россия встретила её ласково и приветливо. Был сентябрь, и, садясь на корабль, она загадала про себя, что если будет солнце, то её замужество будет удачным. И прибытие в Кронштадт случилось в солнечный мягкий сентябрьский день. Знакомство с родственниками, со странными обычаями и странной пищей. Её всё поражало и удивляло, ей было всё бесконечно интересно. И, конечно, более всего её поражала та роскошь, что стала её окружать. И то безумное расточительство всего и вся!

Ей, привыкшей к благородной нищете аристократической Европы, это было куда более дико, чем русская схизматическая вера. Но к хорошему быстро привыкаешь, и датская принцесса, ставшая женой наследнику престола огромной Российской Империи, а после страшной смерти Царственного тестя, ставшей Императрицей этой бескрайней державы, привыкла.