— Дождевик, — с прищуром проговорила девушка. — Да, точно подойдёт.

— Без поноса? — уточнил Клеп, глядя, как Тална ловко срезает грибы. — Смотри, Арачи такое не любит.

— Думаю, не он один, — девушка издала короткий смешок. — Или тебя такой исход устроит?

Клеп отмахнулся и подставил мешковину.

***

— Ну, не знаю, — бурчал Арачи, пока нанизанные на прутья грибы коптились над вялым костром. — Всё равно же — не мясо.

Тална подвернула дождевики тем боком, где белизна ещё не покрылась копотью, и проговорила:

— На моей родине говорят, что грибы — мясо для терпеливых, — она задумчиво всмотрелась в средний палец, пересечённый белёсым шрамом. — Ещё и без капли крови.

— Чхать мне на кровь, — Арачи отмахнулся.

Клеп про себя подметил, что и терпением живогор не славился. Увы, без остальной Своры и их припасов выбирать не приходилось.

— А что родина у тебя? — сам по себе вырвался вопрос. В разгар похода возможностей разузнать о новой спутнице побольше ускользнула даже от пытливого Нотонира.

Тална глянула на него искоса. Уголки её челюстей напряглись, дрогнули жилы в шее:

— Левентия, а что? — настороженность наполнила голос красноволосой девушки. — Ты из тех, кто по родине судит о человеке?

Клеп выверял ответ, взвешивая каждую крупицу знаний. Левентия лежала на западе, в холмистом междуречье Оволы и Глосты. Сверху над ней нависал грозный Шаадамар, тогда как на юге таился обломок проклятой веками Гонлии.

— Какой-то след родина оставляет, — осторожно сказал Клепсандар. — Родители, старейшины — все, с кем мы растём и чьим наследием пользуемся.

— Да ну? — Тална отпрянула от костра. Недовольство рассекло её лоб острыми складками.

— А чего ты хмуришься? Так оно и есть! — Арачи гоготнул и потянулся за одним из прутьев с грибами. — Коварантцы — горячие ребята, как наши близнецы. Сотторийцы — наоборот, ледышки бесчувственные: Нотонир с Йору соврать не дадут. Раванарцы — говнюки жадные, междуреченцы — ни рыба ни мясо. Как грибы! — живогор радостно потряс шампуром у лица. — Левентийца одного знавал я: ушлый был мужик до жути! Ха, даже волос красный, как у тебя! Из этих он был, которые овец ебут…

— Норинтов, — закончил Клеп до того, как Арачи углубится в подробности любовных дел этого народа.

Норинты — народ скромный, и потому читал он о них немного. Одни из тех, кому не повезло осесть рядом с Гонлией до того, как единый фронт врагов обратил охочую до крови империю в горстку кирпичей и свору клеймённых рабов.

— Норинты, да. Из Левентии, — блеснули багровые глаза Талны в сумерках. — С козами не трахалась.

Клеп заметил, как крепко её рука сжала тонкую рукоять ножа. Не касаясь самой Талны — и даже не дыша на неё — он сдавил кончик лезвия двумя пальцами. Постепенно усиливая напор, Клепсандар вытащил нож из её рук и положил на подстилку возле Арачи.

— Такой вопрос, Тална, — вдруг оживился живогор. На лице появилась привычная усмешка, а вот зелёные глаза смотрели остро. — Когда мы в Раздоле встретились, у нас ничего не вышло же…

— Совершенно ничего, — уверила та отстранённо, но интерес всё же мелькнул в её взгляде.

— Это потому, что важнее было меня обокрасть, или всё равно б не срослось в ту ночь?

Под неспешный треск огня Клеп старался уследить за тем, куда бежали мысли Арачи. Последних в нём таилось немало, пусть живогор и прятал их за грубой прямотой и ухмылками.

— Ты задумал новую попытку? — Тална насторожилась ещё сильнее и плотнее закуталась в шаль.

— Ха, нет, конечно! — Арачи хлопнул ладонью по мешковине под собой. — Ты теперь одна из нас, а на своих я даже не смотрю. И тебе, Клеп, не советую.

Клепсандар дважды отрывисто кивнул, чтобы поддержать живогора, пусть сам «смотреть» и не намеревался.

— Для новых попыток заготовь шутки получше, — посоветовала Тална. Подхватив шампур с грибами, она перебралсь к своей подстилке, которую разложила поодаль от мужчин, и добавила: — Если нужна подсказка, то слова «козы» и «трахать» в одну фразу лучше не включать.

Арачи задумчиво поскоблил щетину под нижней губой:

— Не угодишь вам… Наука, чтоб её!

***

Вечерело стремительно — непривычно для весенней Лемии. Обычно солнце неспешно скатывалось с рыжеющего западного склона небес, заливая округу тёплым отсветом. Теперь же всю долину покрыл купол исполинского леса.

Под зарево заката Клеп подобрался к извилистому ручью, что журчал в полсотне шагов от лагеря. Сев на колени, он принялся счищать грибную копоть с ладоней. Коварантское воспитание особо рьяно защищало чистоту тела. О чистоте духа, впрочем, на родине Клепсандара и Висиды заботились не столь сильно.