***

Дорога стала ровнее, колея в ней — глубже. То и дело встречались разбитые постройки, каждую из которых Клеп изучал с интересом: старые фермы, гнилые остовы дозорных башенок, пара святилищ. Запустение на этот клочок Лемии явно пришло давно: дерево уже почернело, покрылось коричневыми шапками мха.

— Далеко ещё? — спросил Арачи. Он шагал впереди, руку с намёком водрузив на плечо Горго.

— Трудно сказать, — проводник судорожно бегал глазами меж иллюзорных стволов в поисках ориентира.

— Вы же местные, — Тална насторожилась.

Её уговоры прошедшей ночью взяли своё: теперь тонкий нож оказался заткнут за пояс Талны. И она охотно тянулась к нему при малейшем подозрении.

— Тут всегда была долина, — пояснил Мик. Древко бердыша он использовал, как трость. — На камушек залезь — и за три пизды видишь. А теперь — деревья, деревья и больше деревьев, чтоб их псы пожрали.

Клеп понимал, о чём твердили посланники Сюзерена. Опустив голову, он видел простыню сухой степи с бороздками былых зимних дождей, как и подобает. Густой лес над ними же создавал впечатление, что мир соткали из двух совершенно не сочетающихся половинок.

Он достал карту из-за пазухи. Похоже было на то, что после тоннеля Своре пришлось заложить чудовищный в своей необязательности крюк. Зато — живые.

— Кажется, мы здесь, — отросший ноготь Клепа коснулся изгиба дороги к северу от Рощи. — Рядом должна быть мельница, так?

Мику пришлось вытянуться на носках, чтобы просунуть подбородок над его плечом:

— Была раньше, пока не развалилась, — подтвердил вояка.

— Почему тут всё в руинах? — Клеп отстранился хотя бы для того, что не чувствовать горечь из его рта.

— Каззиты с Марау не могли поделить эту часть, — Мик почесал покрасневшее ухо. — Вот и не досталась никому.

Тална переглянулась с Клепсандаром. Тот поджал подбородок и спросил:

— А на входе в Долину кто чего не поделил?

Мик призадумался, потупил взгляд. В глубине узких зрачков блеснуло что-то недоброе.

— Там жили особо упёртые бараны, — сказал он с придыханием. — Больше не живут.

Клеп уставился на него, преисполненный подозрений. Его левый глаз подёргивался: он всё ещё не мог решить, до какой степени доверял Мику и Горго. В том, что они выступили против Хозяина Корней, сомнений осталось мало. Скорее, Клепсандар взвешивал в уме, сколь надёжен был их господин.

— Что за шум? — ворвался в его мысли Арачи.

Живогор оттолкнул Горго и ухватился обеими руками за литую рукоять молота. Раздулся его приплюснутый нос, поднялись жёсткие волосы на макушке.

— Кто-то идёт, — выпалила Тална, отскочив на край дороги.

Теперь слышал и Клеп. Бойкий ход чужих копыт нарастал слева, с запада. Не на дороге, но в самой чаще нанесённого бурей леса. Своих лошадей Свора оставила при Ставке Сюзерена: тащить их в заросли было опасно и не слишком-то удобно. Едва ли Йору раздобыл новых скакунов на пути.

— Что-то не так, — выпалил Клеп.

Уроки магического мастерства на Далле полагались и ему, но угнаться за Висидой не удавалось с самого их начала. Как Клепсандар ни старался, чары ускользали от его хватки. Лишь способность ощущать особо заметные колебания силы стала наследием тех занятий.

И сейчас Клеп почувствовал их слишком явно.

Воздух гудел и подрагивал, как в разгар грозы. Его наполнили красноватые искры, похожие на зрелый виноград. И без того редкие птицы замолкли, сорвались в неслышимый полёт с ветвей над ними.

— Отойди! — крикнул Клеп замершему посреди дороги Мику. Тот ответил широким взглядом без отсвета единой мысли.

Под рокот катящихся камней конь вырвался на дорогу остервенелым галопом. Чёрный, укрытый такой же тёмной попоной, он оставлял за собой шлейф густых теней, как роскошное коварантское платье.

Подпрыгнув, скакун выставил расплывчатые копыта, неподвластные чёткому взгляду. Оказавшийся на пути Мик вскрикнул, поднял бердыш, но тут же покатился по дороге, глотая пыль. Неистовый визг то и дело прерывался от ударов об землю.

— Мик! — взвизгнул Горго. Мелкими шажками он пробрался за спину Арачи.

Широко расставив ноги, Живогор вёл молот вслед за всадником. Объятый тенью конь обежал Мика по кругу и остановился. Под лязг ладных доспехов всадник выпрыгнул из седла. Пластины его лат сходились на груди панцирем чернёной стали, покрывали плечи, запястья, голени. Зазвенели кольца такой же тёмной кольчуги, взмыл за спиной багровый плащ.

Едва ноги в высоких латных сапогах коснулись земли, конь скрылся в тёмном облаке и развеялся по ветру. Лишь кровавое свечение, что наполнило следы от копыт, ещё напоминало о звере.