— О Духи, как же долго. Рыжая, иди ей помоги.

Йоланда была из другой породы — не рыдала, не дрожала, и ни мускул на лице не дрогнул, когда она твердо отшвырнула полы и чуть резче, чем ей стоило бы, распустила два узла.

Ротгер поднялся, потряс ногами, чтобы хозы оползли, переступил их.

— Гамбезон теперь, — поторопил он. — Вон та ссущая сопля из Гейно, это для тебя.

Геррада, путаясь в подоле, запинаясь, утыкаясь в пол, бездумно подскочила к нему и взялась выпутывать из петель пуговки, что не желали слушаться. Брат Ротгер явно заскучал, пока она возилась, и едва дождался, пока наконец-то скинет стеганку. За нею комом полетели нидерветы — он остался только в хемде, и лишь тонкий мятый лен спасал от наготы, какую чародейки совершенно не хотели видеть.

Ротгер со смешком велел Йоланде показать, что требуется сделать.

Она сжала губы, чуть прищурилась, и явная борьба, что в ней происходила, отразилась на лице с той четкостью, с какой пятно очерчивается на выбеленной ткани.

— Я не знаю, что здесь требуется делать, — наконец ответила она. Он хохотнул.

— Дай руку.

Только лишь Йоланда подчинилась, Ротгер вздернул хемд и сжал тонкие пальцы, показал, каких движений хочет.

Йер старательно смотрела в сторону — туда, где танцевали блики на воде в тазу. В ней отражались огоньки, что освещали эту сцену, хоронили отвращение и стыд в тенях.

— Не отворачиваться! — рявкнул Ротгер. — И как следует запоминайте. Если бы вы хоть на что годились, делали бы так своим мужьям. Но вы на то негодны, так что будьте благодарны — мужика узнаете хоть тут.

Йер вынудила себя посмотреть, как кожа то натягивается, то собирается под пальцами, и как все больше набухает ствол. Во рту копилась вязкая противная слюна, особенно от взгляда на Йоланду, что, казалось, в любой миг сблюет — и сплюнуть Йер хотелось больше, чем сглотнуть.

Чуть только Ротгер отпустил, Йоланда отшатнулась и отчаянно искала, обо что бы руку обтереть.

Он веселился, наблюдая.

— Раздвинь ноги.

— Что? — Она уставилась в неверии и до последнего не понимала, уж не пошутил ли он. — Да ни за что!

Брат Ротгер показно вздохнул.

— Тогда вы двое уложите ее на спину и подержите, чтобы не брыкалась.

Дрега и Геррада в ужасе переглянулись, а Йоланда лишь трясла лохматой головой и взглядом умоляла: “Нет! Не надо!”. Вымолвить хоть слово ей не удавалось.

Тишину разбил скулеж.

Геррада затряслась, завыла, разрыдалась и метнулась прочь.

Йер даже не успела заступить ей путь — она споткнулась о край шкуры, растянулась на полу и уж не шевелилась. Даже не рыдала.

Йер опасливо приблизилась, косясь на брата Ротгера. Тот ждал.

— Похоже, она в обмороке.

— Обосраться просто, — фыркнул он. — Тогда иди второй, подержишь эту потаскуху.

Йер помимо воли подняла глаза — Йоланда повторяла “Нет!” без звука.

— Ну чего застыли? Захотелось поменяться с нею?!

Дрега встрепенулась вдруг и кинулась к подруге.

— Извини, — шепнула она громко и безвольно надавила на плечо, чтоб та легла на спину.

А Йерсена вдруг заколебалась: может, в самом деле поменяться? В самом деле искупить то зло, в каком все обвиняли Мойт Вербойнов?

Да в конце концов, что нового он может с нею сделать? И уж точно ей гораздо проще будет это пережить, чем перепуганной Йоланде, что, похоже, ни единого мужчины никогда не знала.

— Не разочаровывай меня, — поторопил брат Ротгер.

И Йер отмахнулась от сомнений, подошла и надавила на второе плечо рыжей. Она не сопротивлялась, но смотрела так пронзительно, что выворачивало наизнанку. Йер невольно вспомнила, как та держала ее за руку тогда в телеге.

Ротгер дернул ее за ноги, устраивая, как ему удобно, грубо стянул все, что помешало бы.

— Раз рыпнется — прибью. Держите крепко, — велел он.

И Йер, задумавшись на миг, поставила Йоланде на плечо колено — чтобы отвернуться и не видеть. Она только чувствовала ее напряженное дыхание и дрожь и все не понимала, почему та не сопротивляется — Йоланда лишь вцепилась ей в край стеганки.

Почувствовала и толчок, что первым сотряс тело — чародейка вскрикнула и сжалась, но опять не попыталась вырваться. Лишь только пялилась под потолок пустым бездумным взглядом.

Голова ее чуть дергалась в такт ритму. По лицу, застывшему, как восковая маска, медленно катилась одинокая слеза.

Тогда Йер отвернулась окончательно. Она на ощупь нашла руку, что сжимала гамбезон, позволила взамен вцепиться в собственные пальцы и уже не поворачивалась, пока рыцарь не закончил.

— Нагрей воду, — велел он Йерсене, пока Дрега силилась поднять подругу.

Когда она выполнила, безо всякого стыда стал обмывать поникший ствол в тазу и даже не взглянул, когда продолжил: