Они одновременно громко засмеялись, и Юэн пролил ещё содовой. Во всей этой ситуации было что-то жуткое и мрачное, но почему-то сейчас, возможно, после того как они оба постепенно начали отходить от недавних событий, над смертью и над всем, что как-то с ней связано, хотелось посмеяться. Хотелось сделать смерть не такой страшной и травмирующей. Юэн понимал, что он сам, может, и не сильно в этом нуждался, но какая-то эмоциональная встряска Бернарду была просто необходима. Фотограф наверняка чувствовал это сам, поэтому и начал шутить про стол для вскрытий. Юэн просто подхватил шутку и подыграл ему.

— Слушай, Берн, мне нужно уйти по делам, — сказал Юэн.

Бернард, поджав и облизнув губы, как-то растерянно обвёл взглядом пространство вокруг: стеллажи с коробками, старые столы и тумбы, медицинскую каталку и прочий хлам. Может быть, он планировал сегодня особенно ударно поработать над наведением порядка, но теперь ему придётся перестроить свои планы.

— Иди, — просто сказал Бернард, пожав плечами. — Могу подвезти.

— Нет, не надо.

— Будешь заходить домой?

— Буду, — кивнул Юэн. — То есть нет. Не к нам домой, — затараторил он, отрицательно замотал головой и замахал руками. Содовая в банке тихо зашипела. — Я сказал «к нам»? Я имел в виду к себе...

— Я понял, — усмехнувшись, перебил его Бернард. — Передавай привет Джи. Я буду дома, если что, звони. На всякий случай оставлю незапертой заднюю дверь.

Потеряв напарника и соответственно всякий интерес к хламу в клетке-аквариуме, Бернард переместился за рабочий стол. Как и предполагалось, копаться в пыли в одиночестве он не захотел. Наверняка будет до вечера сидеть за заказами или закроется в тёмной комнате. Вообще-то, Юэн был не против составить ему компанию в проявочной. Наблюдать за фотографом, за тем, как он умело обращается с аппаратурой и плёнками — интересно. Бернард выглядел умиротворённо в моменты, когда вымачивал фотографии в кюветах с растворами или когда просматривал негативы. Может, прошло и не так много времени с тех пор, как они вместе проявляли фотографии, но Юэн даже успел соскучиться по этому занятному времяпрепровождению. А ещё он хотел как-нибудь сам попробовать проявить плёнку в полной темноте. Под руководством мастера, конечно.

Уже толкнув дверь студии, Юэн обернулся и спросил:

— Слушай, это ведь точно не стол для вскрытий?

***

Юэн передвигался быстрым шагом, что для прохожих, вероятно, казалось больше похоже на лёгкую пробежку. Он опаздывал. Осознал это, только когда хмурый и холодный прямоугольник похоронного бюро оказался за спиной. Заболтался с Бернардом. Сначала там, пока сидел на каталке, потом после, когда фотограф уселся за рабочий стол, а Юэн стоял перед ним, то и дело оттягивая края ветровки, и болтал о какой-то ерунде. Так и ладно бы, но Берн отзывался на всю эту ерунду, пытаясь попутно работать. Таким нехитрым образом куда-то утекло полчаса, пока Бернард со словами «иди уже» не кинул в Юэна скомканную бумажку, и теперь Юэн старался нагнать время.

Зайдя в дом и огласив своё прибытие, он резво сбросил кроссовки и снял ветровку. У лестницы в него врезалась и вцепилась, не давая проходу, радостная Джи.

— А я думал, ты в школе, — сказал Юэн, потрепав сестру по голове.

— Нас сегодня раньше отпустили, потому что один из учителей заболел и ему не нашли замену.

— Как там твой дружок Ник? — спросил Юэн. Он знал, что Джи в ближайшее время от него не отлипнет, но всё-таки предпринял попытки хотя бы немного двинуться в сторону лестницы. Не получилось. — Вернулся из тёплых стран? Должно быть, загорелый и бородатый, впрочем, как и все десятилетние мальчишки после летних каникул.

Джи засмеялась и чуть ослабила хватку.

— Вернулся, загорелый, но без бороды.

— Какая жалость.

— А почему я никогда не видела твоей бороды? — задумчиво произнесла Джинджер, нахмурив свои маленькие аккуратные бровки.

— Я отношусь к числу тех избранных представителей мужского пола, у которых нет растительности на лице.

— Зачем тогда тебе бритвенные принадлежности?

— Это чтобы меня не заподозрили. Быть особенным, знаешь ли, тяжело. Слишком пристальное внимание и большая ответственность.

— Но я видела, как ты бреешься! Редко, но всё же!

— Это лишь означает, что моя маскировка идеальна.

Джи снова засмеялась и усилила хватку. На второй этаж теперь точно не пробраться.

— Кстати, Берни передавал тебе «привет».

— Хорошо, — широко улыбнулась Джи и отлипла. — Тогда тоже передай ему от меня «привет».

В проёме большой комнаты показалась сонная Морин, кутавшаяся в серую шерстяную кофту. Тёмные волосы, стянутые в низкий хвостик, чуть растрепались. Она попыталась их пригладить, но всё равно выглядело так, будто она только что встала с кровати.

— Целый день сегодня болит голова, — попыталась оправдаться она за свой неважный вид, впрочем, выглядела мать действительно усталой.

Она заключила Юэна в объятия, он в ответ бережно похлопал её по острым лопаткам. Она похудела. Юэн вдруг подумал, что с годами мать становится более хрупкой, а морщинки вокруг её глаз — отчётливее. И вообще, когда не видишь человека каждый день, кажется, что он сильно изменился с момента вашей последней встречи.

— Я ненадолго. Опаздываю. Нужно собраться, — сказал Юэн и вскочил по лестнице.