— Давай, займись делом. — одобрил Андрей и, посерьезнев, наконец поинтересовался у Зоси — чем он может помочь?

Зося даже не сразу сообразила, о чем он спрашивает — настолько её увлекли пререкания с тэрэнькой Валюхой.

— Валентина раньше у Нины работала, на ресепшене сидела, убирать помогала, — заметив её интерес, пояснил Андрей. — Хорошая тётка была, незлобивая. Да любопытство подвело.

— Её заколдовали? Тэрэнька это… кикимора?

— Обратили. Вроде кикиморы. Беспокойный дух дома.

— А кто обратил? — Зося собралась упомянуть бабку Филониду, но от печи грянуло: — Не кажи! Не кажи! Не её умишки делишки!

Непонятно откуда взявшаяся колючая щепка с размаху врезалась девушке в лоб, и тогда Андрей по-настоящему рассердился.

Резко хлопнув в ладони, он прошептал что-то и дунул в сторону печи. Голосочек охнул, забранился было, но оборвался на высокой ноте…

— Уморила! Посиди да подумай до вечера. И чтобы под ноги мне не совалась! А ты рассказывай — зачем пришла? — грубовато потребовал Андрей от Зоси и демонстративно взглянул на пощелкивающие на стене ходики.

Превращение из внимательного приветливого хозяина в занятого раздраженного незнакомца произошло стремительно, и, невольно подпавшая под обаяние парня, Зося встрепенулась.

— Я была в Патрикевичах! — она заговорила сбивчиво, торопясь. — Ночевала у Филониды Паисьевны. Её сестра у меня дедку забрала! Потом… в бане жаба веником исхлестала!.. Я приехала, чтобы помочь другу, а влипла сама. Еще и футболку оставила у бабки…

Стараясь не смотреть на Андрея, рассказала и про то, что пять лет назад была здесь с группой на практике, сообщила о случившимся после непонятном недомогании Полины, о Петькиных подозрениях в отношении близняшек.

Андрей слушал не перебивая, всё больше и больше мрачнея.

А потом неожиданно шагнул к девушке и, накрыв её макушку ладонями, велел замолчать.

Из-под его рук повеяло приятным теплом, что-то мягко пощекотало под волосами, принялось осторожно покалывать кожу, словно по ней заскребли лапками крохотные насекомые. Ощущение было не из приятных, и Зося дернулась, отстраняясь, но Андрей уже и сам убрал от неё руки.

— Расслабься. Твой дзядка на месте. Бабка Фила не успела ничего сделать. Пыталась, но пока не смогла.

— На месте? — Зося растерялась. — Отчего ж тогда мне как-то не по себе?

— Пока на месте, — выразительно проговорил Андрей. — Но всё может измениться.

— Почему Филонида это сделала? Что ей нужно от меня?

— Подпитаться решила. Энергии урвать. Или силы… есть у тебя сила, Зося? — взгляд Андрея сделался жёстким.

— Какая еще сила?

— Умение видеть запредельное. Умение противостоять ему.

— Ты шутишь?

— С чего вдруг? Фила вас всех сразу проверила и поняла, что у тебя есть особенность. Дар. Сама же сказала, что слышала колыбельную маковки.

— И что?

— И то. Якобы промах в бане — еще одно доказательство. Ты не полезла в пасть жабы. Не поддалась внушению.

— Поэтому меня отстегали?

— В наказание. За то, что сорвала планы — лазница по тебе веничком и прошлась. А может и сама Фила.

— Филонида меня спасла, вытащила оттуда.

— Конечно спасла. Припугнула, а потом спасла. Ты ей еще нужна. Она ж тебя не подоила.

— Фу, какое ужасное слово!

— Какое есть. — пожал плечами Андрей. — Про лес говорила? Собиралась туда отвести?

— Ты угадал.

— Это несложно. Сложнее будет другое… — Андрей откинул длинные волосы со лба и посмотрел на сжавшуюся Зосю. — Футболку ты должна вернуть. По-другому — никак. До меня не доходит, вот честно — не доходит, ну почему ты покорно поплелась в баню? Почему не сделала ноги оттуда? Видела же, что деревня необычная? Неужели тебя ничто там не удивило? Ничего не показалось странным?

— Нормальная деревня. Красивое место. Домики. Природа. Только людей нет.

— Верно, людей там нет. Закончились люди.

— Это как??

— Да так. Фила всех извела.

— Убила?? — Зося потрясенно ахнула.

— Обратила. Так будет точнее. Цвыркуна её слышала?

— Слышала. Молока ему давала.

— То дед. Надоел под старость, вот и превратила его в сверчка.

— Дед… В смысле — муж? Человек??

Андрей кивнул.

— Хороший был мужичок. Добродушный. Мирный. Всю жизнь профукал возле Филониды. Маялся, а уйти не мог.

— Почему?

— Она его приворотом держала. А потом, как чахнуть начал — в сверчка и превратила.