Щебетание птиц, шелест листьев под слабым ветерком, шуршание прошлогодней листвы, пряные запахи хвои и нагретых под солнцем стволов подействовали на девушку расслабляюще. Дорогу она запомнила хорошо и заблудиться не боялась, а от возможных нападок лесового переодела рубашку изнанкой наружу.

И всё же что-то заставило её остановиться, какой-то посторонний звук — будто под чьей-то ногой треснул сучок или ветка. Зося замерла на тропинке, вглядываясь в полумрак между стволами, но никого не увидела.

Ничего страшного! В лесу еще не то послышится! — попыталась успокоить себя Зося.

Снова вспомнив про ляка и букачек, вытащила из корзинки огарок, повертела в руках, собираясь его зажечь. Но почти сразу передумала — решила поберечь свечу.

Звуки больше не повторились, и Зося двинулась дальше.

Однако ощущение чужого присутствия не исчезло.

Вновь сделалось неуютно и зябко, как раньше при появлении ляка.

Густые тени у деревьев зашевелились, Зосе почудилось, что кто-то скрывается среди них, наблюдает, готовится нанести удар!

Не выдержав напряжения, она пошла быстрее, а потом побежала.

Не оборачивайся! Никому не отвечай! — всплыло в уме напутствие Андрея, а потом на дорожку шагнул он сам!

Не ожидавшая этого Зося не успела затормозить и влетела прямо в грудь парню.

— Бежишь, Зося? — Андрей покачнулся и обнял её.

— Бегу… — Зося не сразу обратила внимание на странность вопроса. — Прости… я тебя чуть не сшибла… Нервы сдали…

— По лесу нужно тихо ходить, шум привлекает внимание.

Зося знала, что шум и громкие голоса отпугивают диких зверей, но Андрей, наверняка, имел в виду не их, а нечисть.

— Спасибо, что встретил меня!

— Она злится. Морок спал. Ляльки в печку полетели.

Андрей взялся за ручку корзинки, но Зося не отдала, что-то помешало, удержало в последний момент.

Потянув корзинку к себе, пробормотала:

— Мне не тяжело. Спасибо.

Андрей настаивать не стал, но корзинку не выпустил, так они и понесли её вместе.

— Ты поэтому решил меня встретить? Из-за того, что Фила узнала про обман?

Андрей коротко и скрипуче рассмеялся.

Зося изумлённо взглянула на него, не понимая, что смешного в её вопросе.

— Узнала. Разозлилась. Ляльки в печку полетели.

Что-то было не так. Сильно не так! Андрей вёл себя очень и очень странно!

В той же черной рубашке и в черных штанах, с тем же ободком на длинных волосах, внешне он ничуть не изменился, вот только голос немного просел и говорил он иначе, рублеными короткими фразами.

Было что-то еще, неуловимое и такое знакомое. То, что невольно настораживало и пугало. Вот только бы понять — что?

— Откуда тебе известно, что Филонида сожгла куколок? — стараясь не выдать волнения, спросила Зося.

— Сожгла. Узнала. — кивнул Андрей невпопад.

— Ты можешь ответить нормально? — Зося попыталась притормозить, но Андрей был гораздо сильнее и продолжил тащить её вперёд.

— Постой! Отпусти меня! Слышишь?

Но Андрей и не думал останавливаться.

— Ты кто? Отвечай! — свободной рукой Зося выхватила из кармана перо совы, замахнулась им на парня.

— Выгнала! Выгнала! — оскалился тот острыми жёлтыми зубами. — Выгнала вон предателя. Без дома зачахнет. Без дома пропадёт.

Андрей потянул Зосю к себе, и в глазах алыми точечками полыхнуло пламя.

Только тогда девушку осенило.

Пуговицы! Блестящие крупные пуговицы на его рубашке!

По этой примете в народе всегда отличали лукавого, луканьку!

Белорусская мифология отчего-то наделила нечистого этой удивительной приметой, и, под кого бы не маскировался тот, пуговицы — гудзики — присутствовали на одежде всегда!

Луканька умел принимать любое обличье, потому с такой легкостью мог провести её.

Не выпуская корзинки, Зося широко перекрестила нечистого, но тот лишь передёрнулся и сделался ниже.

Лицо его смялось и поползло, проявился грязный пятак вместо носа; прорезались небольшие клыки над верхней, поросшей редкой шерстью губой; красноватые отблески в глазах вытянулись в узкий вертикальный зрачок.

Состроив умильное выражение, луканька сунулся поближе к Зосе, и тогда она с размаху ударила по мерзкой харе, да так сильно, что заломило ладонь.