— Почему не любят?

— Потому как крест вроде ключа. Перекрестье землю запирает, выход закрывает. А от того злоба копится. А уж от злобы все беды идут.

— Но молитва меня спасла! Вчера, в бане!

— Молитва… Помощь тебя спасла, иначе не стояла бы сейчас рядом со мной. Не надо было тебе приезжать. Но раз вернулась к нам в Патрикевичи — теперь не зевай. Непросто здесь. Всё по-другому. Ну, да ты сама уже поняла.

— Не совсем. Не совсем поняла. Но догадываюсь. У меня хорошая теоретическая база.

— Ишь ты, слова то какие ввернула… — старуха опять засмеялась. — Ну, ничего. Хлебнёшь лишку — проветришь головушку. Иди уже. Ночь тёмная, страшная. Принесёт еще кого из стихийных. Иди, пока Филонида не хватилась. Нечего ей знать про наш разговор.

— А вы не боитесь ночью гулять?

— Я-то? Мне можно. Ты, если снова в лес потянет — на венки там не засматривайся, не расплетай ветвей на березах. Что станут спрашивать — не отвечай. Через плечо не оборачивайся и главное — в след лесунов не угоди. Поняла?

— Нет. — растерялась Зося. — Как я пойму, где этот след? И почему нельзя смотреть на венки? Я и сама сплести хотела, на Троицу.

— Потому. Венки — забава русалочья. И косы на берёзах. Могут и наказать, если влезешь да испортишь. Седьмица русалкина подходит. Злые они теперь, будут лютовать. Хорошо, если днём в хоровод затянут да лоскатуху напустят. А если ночью к ним выйдешь — считай всё, не отпустят. Лютое теперь время! Вишь, уже знак подают, огоньком приманить пытаются. О том и предупреждение моё — не зевай!

— Я не пойду, не пойду в лес! — Зося попятилась.

— Не зарекайся. Всяко может случиться. Главное — не откликайся, не заговаривай с ними! И в след лесунов не ступай. Под лесуновой ногой земля вниз уходит, мягчеет твердь, как после дождя.

— Я лучше пойду. Спокойной ночи.

— Ты слышишь, если понадобится что — совет или помощь — цвыркуну пошепчи, он мне передаст. И не говори своей, что я приходила. Не говори. Пообещай мне!

— Обещаю! — шепнула Зося, и старуха отступила назад, растворяясь в тумане.

Зося же повернулась к дверям и… проснулась.

В окошко пробивался свет, на кухне гремела посудой бабка Филонида.

Девушка полежала немного, вспоминая детали разговора.

Всё было так реально, так убедительно! И манящий огонь, и сыч-спаситель, и странная незнакомая старуха!

А оказалось всего лишь сном, игрой подсознания.

Осторожно потянувшись, чтобы не потревожить спину, Зося начала одеваться. И лишь тогда обнаружила лежащее рядом с подушкой перо.

Удивительным образом перо помогло Зосе «собраться» — стоило взять его в руки, как в голове сам собой возник четкий план действий.

Зося решила, что сначала позвонит Петьке, чтобы кратко отчитаться о событиях вчерашнего дня, а потом вернётся в посёлок, где сняла комнату в уютном гостевом домике. Нина — симпатичная хозяйка мини-гостиницы — не знала о Зосином походе в Патрикевичи и вполне возможно уже начала волноваться из-за её отсутствия.

Проигнорировав несколько непринятых звонков с неизвестного номера, Зося набрала Петьку, но тот оказался «вне доступа». Более того — он ни вчера, ни сегодня не попытался с ней связаться! Не поинтересовался как она устроилась, не прислал даже коротенькой реакции на её вчерашнюю смс-ку о том, что добралась.

Раздосадованная таким отношением Зося собралась было записать для приятеля возмущенное голосовое, но в комнату заглянула бабка Филонида и позвала завтракать.

— Как тебе спалось, дэвонька? Спина не беспокоит? — бабка налила Зосе молока, нарезала коричневый пропеченный до хруста кругляш хлеба. — Вот, угощайся. Хлеб свежий. И молоко с утренней дойки.

— У вас есть корова? — Зося и сама не знала, почему заговорила об этом. Вчера в бабкином дворе она заметила лишь небольшой сарайчик, рядом с которым толклось несколько кур. Корова точно не поместилась бы в таком.

— Да… у соседки, у соседки корова, — Филонида Паисьевна испытывающе зыркнула на Зосю. — С чего это ты про корову вспомнила-то?

— Да просто. Вы сказали, что молоко с утренней дойки, я и спросила.

— С утренней, свеженькое. Ты пей, давай. И хлебушка покушай.

— Спасибо. — Зося отщипнула от загорелой корочки. — Вы сами испекли?

— Этот-то? Тоже соседка принесла. Мы здесь одной общиной живём, друг дружке помогаем.

— Круто-о-о… — протянула Зося, торопясь сглотнуть слипшийся, отдающий цвелью, комочек. — А я думала, что в деревне кроме вас никого нет.